Плата по счетам гоголевского Янкеля
Мне грех осуждать марксистов. Хотя бы потому, что сам склонен объяснять многое из того, что происходит в мире, с позиций исторического материализма, полагая военные и политические конфликты порождением экономических интересов, борьбой наций за те или иные ограниченные ресурсы.
Я заметил такую интересную закономерность: когда я публикую посты, связанные с арабо-израильским конфликтом, то обязательно находится какой-то доброхот, который даёт совет по радикальному и эффективному его решению — достаточно, по его мнению, обеспечить возможность хорошего заработка палестинцам, как причины для враждебности исчезнут и настанет эпоха мира, дружбы и жвачки. Надо заметить, что в период осуществления мирных соглашений, заключённых в Осло, эта точка зрения была популярна и в Израиле, а особенно активно её продвигал нынешний израильский президент Шимон Перес, бывший тогда министром иностранных дел, а затем — лидером оппозиции. На этом допущении была построена его теория "нового Ближнего Востока". Но сейчас даже и он не пытается проповедовать подобную идею. Потому что этот конфликт является, по сути, исключением из правила, работающего в большинстве случаев, согласно которому война, как продолжение политики, служит решению экономических проблем.
Один недавний пример:

Говорить о том, что кувейтцы отреагировали таким образом из-за того, что испытывают материальные затруднения, виновником которых полагают Израиль, не приходится: несмотря на то, что Кувейт — это абсолютная монархия, эмир проводит достаточно эффективную социальную политику, пользуясь тем, что доходы от нефти высоки, а численность населения незначительна, так что бедствующих в этом эмирате нет. То есть, антиизраильские эмоции никак не следуют из материального положения.
Особое отношение к палестинцам? Да, в Кувейте это есть, особенно после того, как палестинские гастарбайтеры воспользовались иракской оккупацией в 1990 году и начали мародёрствовать за компанию с иракскими солдатами. После освобождения Кувейта начались сведения счетов, и кое-кого из палестинцев даже линчевали. А остальные собрали манатки и вернулись на Западный Берег и в Газу, лишившись выгоднейшей халтуры. Так что антиизраилизм кувейтцев едва ли может объясняться сочувствием "угнетённому народу Палестины".
Погибший Имад Мугние вряд ли мог считаться кумиром жителей княжества. Ни для кого не секрет, что он ни разу не мусульманский Че Гевара, а обычный иранский агент, а к персам арабы относятся без всякого пиетета, к тому же, единственная страна, которая в данный момент может представлять реальную угрозу для Кувейта — это Иран.
Религию тоже можно сбросить со счетов: с ростом благосостояния религиозность кувейтцев пошла на убыль, там скорее это стало формой соблюдения народных традиций, нежели фанатичной готовностью отдать жизнь Аллаху во его же имя.
Не проходит и общеарабская солидарность. Что собой представляют арабские братья, любой взрослый кувейтец может помнить с лета 1990 года, когда Саддам буквально не с фига ли понаехали захватил их страну.
То есть, на первый взгляд, конфликт носит совершенно иррациональный характер. Но я менее всего склонен к повторению раввинских глупостей про некоего "Амалека", который якобы существует исключительно для того, чтобы досаждать потомкам праотца Иакова (тем более, что даже поверхностное знакомство с родословной основных персонажей Ветхого Завета показывает, что арабы никакие не амалекитяне, они — потомки сводного брата Исаака, Исмаила, а не одного из сыновей Исаака — Исава). То есть, полагаю, что рациональное обоснование конфликта существует, но оно лежит не в плоскости делёжки ресурсов.

После поражения иудейского восстания в I веке Р.Х. и изгнания населения Иудеи с расселением его по всей Европе, оставшиеся в живых общинные лидеры дали установку на отказ от применения насилия в защите своих интересов. Причины к этому были: римляне истребили более половины (по некоторым оценкам — до 90%) от численности народа, и попытка силовой самозащиты могла привести к полному его истреблению.
Но сиюминутная польза привела к негативным последствиям: за 2000 лет жизни в рассеянии за евреями закрепился образ людей, которых бьют и оскорбляют, а они не сопротивляются. Разве что пытаются задобрить обидчиков материальными благами. Их бьют, а они откупаются.
Оттуда и презрительное описание евреев в гоголевской повести Тарас Бульба, и заявление Розанова о том, что он не может представить себе не только еврея-воина, но даже еврея-охотника. И у лесковской "Жидовской кувыркколлегии" тоже оттуда же ноги растут. В ХIХ веке ситуация в определённой степени изменилась, в войнах начиная с франко-прусской, евреи участвовали в боевых действиях в составе призывных армий всех сторон, а в ХХ веке часть их даже добилась немалых успехов. Но никаким Трумпельдорам, Монашам, Драгунским, Крейзерам и Куниковым не под силу было разрушить имидж, складывавшийся на протяжении почти двух тысячелетий, образ янкелей, позволяющих разгулявшимся "козакам" выкинуть себя в реку, болтая ногами в нелепых чулках, не попытавшись хотя бы как-нибудь защитить себя.
В 1948 году потомки "янкелей" нанесли поражение арабам. Это стало для последних невероятным унижением. Нет, бивали их и раньше: и Карл Мартелл, и византийцы, и испанцы, и турки, и англичане с французами. Но тут они потерпели поражение от тех, кто считался никудышными воинами. Надо заметить, что это мнение сохранилось у них даже после трёх последующих поражений: в 1956, 1967 и 1973 году.
Когда я учился в военном училище, один сирийский курсант заявлял, что израильские солдаты поголовно никудышные вояки и тр́усы. Но за золото они-де купили отличное американское оружие, чем и объясняются их успехи (по-видимому, воюют они этим штатовским оружием дистанционно, коль скоро они тр́усы). О том, что подобным утверждением он оскорблял принимающую сторону, араб не догадывался — из его речей выходило, что советское оружие ни к чёрту не годится...
Для них это было позором, подобным тому, какой испытал бы мастер спорта по боксу после того, как его нокаутировал бы даже не шахматист-ботаник, а паралитик. Они почувствовали себя униженными, а понятие унижения играет важную роль в арабской ментальности, не случайно во многих агрессивных заявлениях арабских лидеров проходит красной нитью "мы не позволим себя унизить". Причём толкование унижения на арабский лад отличается от общепринятого: униженными они себя чувствуют, когда лишаются возможности помыкать теми, кого они считают слабее себя.
И единственным способом восстановления своей самооценки они полагают наказание тех, кто осмелился попытаться их унизить. Как наказать? Подвергнув мучительной смерти: судьба Нуржица и Авраами не оставляет ни малейшего сомнения в этом.
Израиль, в принципе, нанёс удар по самолюбию весьма ограниченной группы арабов: жителям юго-восточного Средиземноморья (Египет, Сирия, Ливан, Египет). Но Насер, в попытках реализовать свой панарабистский проект сумел убедить совершенно непричастных к этому арабов из других регионов в том, что и их чести был нанесён удар.
А когда панарабизм отступил под натиском панисламизма, к защите самолюбия средиземноморских арабов оказались притянуты и те, кому и вовсе проблема должна быть по барабану: пропаганда переводит конфликт из национальной в религиозную плоскость (что есть полная ерунда: Израиль — это националистический проект, а не религиозный) и заявляет, что-де оскорбление было нанесено всей исламской умме. И когда чеченский "бард" Муцураев блеет что-то там "за Иерусалим", он демонстрирует невероятную глупость — призывает свой народ подписаться на помощь в восстановлении самооценки совершенно другого народа, даже не родственного генетически (чеченцы — вайнахи, а арабы — между прочим, семиты).
И те, кто погиб в течение 60 лет конфликта, по сути, платят по счетам янкелей, которые позволяли себя убивать, не пытаясь, если не отбиться (не всегда это было возможно по соотношению сил), то хотя бы утащить за собой на тот свет одного-двух обидчиков, превратившись из лёгкой добычи в опасную.

Будучи укоренённым в ментально-психологической плоскости, арабо-израильский конфликт не имеет социально-экономического решения, что бы ни советовали доброхоты. Но значит ли это, что он неразрешим в принципе?
И да, и нет. Нет — в том смысле, что в ближайшем будущем рассчитывать на достижение результата нереально. Но жернова истории мелют медленно, но верно. Со временем, по ходу разложения традиционного арабского общества, нельзя исключить и изменений ментальности, после чего понятия "чести" и "унижения" перестанут быть гипертрофированными и отойдут в сферу этикета взаимоотношений между индивидами. А то, и изменится имидж самих евреев, и факт давнего от них поражения не станет восприниматься столь тяжело.
А что делать пока? Отбиваться. Отвечать ударом на удар, проявлять, когда это нужно и возможно — инициативу в вопросах насилия. Но никогда — ни при каких обстоятельствах — не отвечать на удар добром: это будет воспринято как попытка откупиться и не будет способствовать избавлению нации от позорной янкелевой печати.