Есть некоторые организации, которые, как говаривал Оскар Уайльд, лучше, чем их репутации. К числу таких организаций, несомненно, следует отнести и Международный валютный фонд (МВФ) – вотчину международных  бюрократов, где такие  монстры, как Алассан Драман Уаттара, занимавший должность исполнительного вице-директора и ставший Президентом Кот-д'Ивуара в ноябре 2010 года в результате выборов, которые даже очень сервильный Конституционный совет Кот-д’Ивуара постеснялся объявить  неподтасованными, встречаются все-таки довольно редко.

Понять логику существования МВФ, не поняв истории его возникновения,  довольно сложно. К концу второй мировой войны складывался запутанный клубок  противоречий, из которых двумя важнейшими для мировых финансов были 1)  взаимоотношения между обновленной Европой и США и 2)  назревший механизм преодоления сложившегося нарыва в отношениях между кредитно-денежной и налогово-бюджетной политикой.

Что такое Международный валютный фонд понять невозможно, не поняв ту великую битву за экономики британских и французских колоний после второй мировой войны, которую вели выдержавшие во второй раз нужную паузу американские монополии с остатками колониальных империй Британии и Франции. Была достигнута неформальная договоренность, что, если то, что впоследствии стало Всемирным банком, возглавляет американец, то во главе более ориентированного на бюджеты, а не на частный сектор МВФ встанет европеец.

Та неформальная договоренность между Соединенными Штатами и Европой, которая "принимает", что начальник фонда должен быть западноевропейцем, в то время как глава Всемирного банка всегда должен быть американцем, играет против развивающихся стран, уменьшает их роль, например, стран  БРИК, где это болезненно ощущают. И в Индии, и в Бразилии, и в ЮАР.

Формально МВФ состоит из аппарата управления и 17 отделов, которые осуществляют контроль над регионами, политическую, аналитическую и техническую работу. И только  один отдел отвечает за деньги – за рациональное использование ресурсов МВФ, получение им ресурсов и их расходованием. Остальные службы занимаются  политикой.

Политика монетарная и политика фискальная

Где-то к середине XIX века крупнейшие мировые капиталистические семьи поняли, что не следует им сосредотачивать в своих руках и политическую власть. И понять могут не так, и богатств лишить в результате революций – вдруг не повезет - и, самое главное, нужна специализация в своем деле – кто-то должен приращивать состояния семей, кто-то другой – управлять империями.

Довольно быстро выяснилось, что в любой стране хорошие публичные политики – товар дешевый. В эпоху массового образования их переизбыток. Цена хорошего политика на калькуттском базаре по две рупии за пару,  на любой вкус и цвет. Но подстраховаться правящим миром банкирам не помешало. К власти ведь и искренние радикалы могут прийти – Парижская Коммуна это вам не шутка, да и пришедшие радикалы типа Леона Блюма во Франции или Макдональда в Великобритании обычно  добровольно уходить не хотят.

Для подстраховки против «левых» правительств применялся излюбленный и безошибочный прием – постоянные разговоры о якобы имеющей место необходимости разделения кредитно-денежной (монетарной) и налогово-бюджетной (фискальной) политики. Чтобы дорвавшийся до власти сапожник или, упаси Боже, как призывал В.И.Ленин, кухарка, не натворили глупостей (с точки зрения богачей) с финансами, им оставили для демократии только самую скудную часть денег – фискальную политику. Монетарную же политику из рук демократии, простого народа вывернули, как водится, вместе с руками. Ее доверили «специалистам».