Я один из очень немногих людей, чья жизнь в материальном плане с распадом СССР не изменилась - ни в лучшую, ни в худшую сторону.
У меня есть то, что я имел бы и в Советском Союзе - детей, развивающихся по полной программе, квартиру, машину, дачу, поездки на море, творчество, хорошие умные книги, оперу (занятно, что я почти перестал ходить на симфоническую и хоральную музыку - только в оперу - но это период отцовства, в 5 лет опера детям интересна, а симфоническая музыка их еще утомляет), свежую еду с рынка, бассейн, баню и купание в проруби. Что еще человеку нужно? Погоня за большим богатством сжирает свободное время.
Так почему же я так ненавижу капитализм, вы можете меня спросить?
Что-то я не понимаю в этой жизни - или электронные книги дейстительно "не пахнут"?
Социальный опыт Сирии и Северный Кавказ ("Кавказская политика")
Конфликт в Сирии с точки зрения расплаты за попытку отказаться от архаичной клановой системы, опыт Сирии для российского Северного Кавказа, - об этом в беседе с обозревателем «Голоса России» Иваном Суховым размышляют эксперты.
Автор и ведущий – обозреватель «Голоса России» Сухов Иван
Гости в студии:
Шавлохова Мадина - главный редактор интернет-портала Iron Times Гафуров Саид - политолог и востоковед
Кадиев Расул – дагестанский адвокат и общественный деятель
Иван Сухов: Ситуация с вероятной военной операцией Соединенных Штатов против Сирии несколько разрядилась, но мы продолжаем следить за развитием событий в этой зоне, понимая, как велико их значение для всего региона и для Кавказа, в том числе для российского Северного Кавказа, в частности. Вместе с одним из выдающихся российских востоковедов Саидом Гафуровым мы сегодня посмотрим на Сирию с несколько неожиданного ракурса. Дело в том, что гражданский конфликт в этой стране во многом может считаться платой за модернизацию, за попытку отказа от архаичной клановой системы. В этом плане опыт Сирии неоценим для российского Северного Кавказа, которому необходима модернизация, но который определенно хотел бы избежать такой страшной расплаты за этот, как сказали бы раньше, слом общественной формации.
На этой неделе, кажется, развеялась угроза военного удара американцев по этой стране. Как вам кажется, Саид Закирович, как будет развиваться ситуация в этой стране дальше?
Саид Гафуров: На сегодня Вооруженные силы США не готовы к удару. Нельзя исключать, что рассчитываются варианты, что в течение трех месяцев сосредоточить группировку, перебросить военно-воздушные силы в Турцию, например. Поэтому я призываю не поддаваться шапкозакидательским настроениям. Наше дело правое в отношении сирийского конфликта, наша позиция безупречна. Достигнут крупный успех, который играет в пользу и наших сирийских друзей, потому что Сирии совершенно не нужна эта возня с химическим оружием. И сирийское руководство только радо передать его под международный контроль, потому что применять его сейчас совершенно негде. Но еще ничего не кончено, США еще могут переиграть все несколько раз.
Иван Сухов: Но война все-таки уже два года идет в Сирии…
Саид Гафуров: В этой ситуации, на мой взгляд, очень многие недооценивают специфичность социальной структуры Сирии. Дело в том, что так сложилось исторически и географически, что социальные структуры Сирии очень архаичны. Сирия – это страна, где деревня всегда доминировала над городом и продолжает доминировать в очень большой степени сейчас. Вот это доминирование кланов в политической жизни Сирии, которые опираются на конкретные территории и население, которое на этой территории живет, включая и переселенцев в города, которые продолжают кучковаться, оказывает очень сильное влияние. Именно потому, что жизнь в городах всегда играла менее важную роль при определении политического будущего страны, чем горные замки, где жили горные феодалы. И когда Сирия получила независимость, в течение длительного времени доминирование кланов в политической жизни вело к страшной пертурбации. Военные были связаны с тем или иным кланом. Первым, кому удалось навести порядок, был отец нынешнего президента Хафез Асад. Он не уничтожил эту клановость, он заставил клановость подчиняться. И основа этого – это умение договариваться. Хафез Асад создал такую систему, когда все эти кланы, включая религиозные группы, городские слои населения, политические партии, оказались инкорпорированы во власть. Он был жесток, но только по отношению к тем, кто был недоговороспособен, только против них применялась сила.
А Башар Асад к 2005 году принял решение уничтожить эти мафиозные структуры, создать нормальное демократическое светское государство, в котором политические силы определяются не уровнем договоренности между лидерами политических партий и общин, а путем демократического волеизъявления народа. И это не сработало, мафия оказалась слишком сильна, и она подняла голову. Конечно, огромное большинство кланов оказалось на стороне президента в его стремлении уничтожить клановую систему. Но самые сильные кланы выступили против. С ними бы удалось справиться, если бы не два обстоятельства. Первое – это международная поддержка. Те кланы, которые выступили против, умели договариваться с нефтяными международными монополиями. Так сложилось, что их представители, прежде всего Абдель Халим Хаддам из клана, который можно назвать Баниясским, он был вице-президентом при Хафезе Асаде, именно он предложил кандидатуру Башара Асада.
С войной можно было бы покончить в течение недели, если раздать оружие тем кланам, которые безоговорочно поддерживают Башара. Потому что так сложилось, что, помимо суннитских кланов, за ним стоят еще самые исторически воинственные религиозные группы – друзы, алавиты и курды. Если им дать оружие, они спустятся с гор в долины и наведут порядок. Но этот порядок будет чреват разрывом межконфессиональных отношений, которые для Башара остаются ультимативной ценностью. Он скорее готов погибнуть в борьбе, чем развязать межконфессиональную войну. И поэтому с той стороны вооруженные кланы, а с этой – только армия, которая призывная. Но и здесь надо заметить, что боевиков-сирийцев почти не осталось. Основной костяк мятежников – иностранные наемники.
Иван Сухов: Откуда? И из России?
Саид Гафуров: И из России.
Мадина Шавлохова: Из каких российских районов?
Саид Гафуров: Преимущественно из мусульманских, с Северного Кавказа очень много, чуть-чуть меньше из Татарстана. А там платят сто долларов в день. Для некоторых республик Северного Кавказа это просто возможность кормить детей. Конечно, на Северном Кавказе существуют боевики. Мне понравилась та кампания, которую начал президент Чечни против боевиков, которые отправлены. Он принял раскаявшегося боевика, который сказал, что если вы верите в Аллаха, ни в коем случае не езжайте в Сирию.
Иван Сухов: Это был огромный шаг вперед по сравнению с позицией, когда они вообще не признавали, что кто-то там из Чечни есть.
Перекинем мостик к российскому Северному Кавказу. Очень многие элементы нестабильности современного Дагестана тоже связаны с абсолютно социальными протестами, явлениями, в том числе с противоречиями по поводу земли. Вопрос в связи с той картиной социальной системы Сирии, которую вы нарисовали и ее сравнением с современным российским Дагестаном. Явно много общего. Какие уроки сирийские можно извлечь для того, чтобы гарантировать Дагестан от подобных последствий?
Саид Гафуров: Я совершенно с вами согласен. Прямо пугающее сходство. Может быть, в Дагестане кланы носят этнический характер, разница в языках, а в Сирии – религиозная. Но в социальном отношении эти структуры напрашиваются на аналогии. Архаичность социальных структур в Дагестане осталась, когда параллельно существуют парламент, президент, органы внутренних дел, государственная администрация и система принятия решений, которая основана на взаимодействии между собой руководителей различных кланов. А потом все сделано так, что формально демократический парламент по факту принимает те решения, о которых удалось договориться руководителям этих кланов. И вот здесь главный урок, который необходимо извлечь руководству Дагестана, таков: не делай резких движений, не удастся политическим решением нарушить социальные законы, которые управляют вот этим конкретным обществом. Политика вторична по отношению к социуму, и она встретит очень сильное сопротивление. Более сложный ответ: если ты хочешь внести изменения, будь готов к тому, что ты столкнешься со страшным противодействием, и прорабатывай меры по нейтрализации негативных социальных последствий от политических решений, направленных на уничтожение клановой системы. Будь готов к сопротивлению.
Иван Сухов: Издержки, кстати, могут оказаться больше, чем плюсы от ликвидации.
Саид Гафуров: Это очень неприятный вывод, но реально человеческий опыт показывает, что такая социальная структура требует большой крови, требуется либо кровавая мясорубка, которая все перемешивает, либо жесткий кровавый диктатор, который никого не боится. Таким не был ни Хафез Асад, ни является Башар Асад. Социальный прогресс может обеспечить слом старых архаичных структур, которые мешают развитию, только диктатор.
Иван Сухов: Одна из важнейших кавказских новостей текущей недели – это новое уголовное дело против бывшего мэра Махачкалы Саида Амирова, который был арестован в середине лета этого года. И вот теперь Следственный комитет предъявляет ему новые обвинения в подготовке покушения на одного из государственных чиновников Дагестана. В Дагестане все поняли, что речь идет о председателе республиканского управления Пенсионного фонда Сайгиде Муртазалиеве. О том, что означает это новое уголовное дело и как оно сказывается на политической ситуации в Дагестане после только что состоявшихся выборов главы республики, мы беседуем с дагестанским адвокатом и общественным деятелем Расулом Кадиевым. Как вам кажется, эта новость про Амирова - продолжение истории про борьбу с той системой политической, которая сложилась в Дагестане?
Расул Кадиев: Я воздержусь от комментариев. Здесь надо рассматривать вопрос в рамках Уголовно-процессуального кодекса. Возможно, следствие вышло на какой-то другой уровень.
Иван Сухов: Как в Дагестане сейчас воспринимается арест Амирова – как отдельный эпизод, или как начало кампании, которую долго ждали?
Расул Кадиев: За всех дагестанцев не могу говорить. Лично у меня была позиция, что государственные органы РФ предпримут определенные шаги по уменьшению влияния криминальных структур на принятие политических решений в Республике Дагестан и на влияние их вообще. Это касается и действий, направленных на уменьшение структуры теневой экономики, изменение потока теневых денег, борьбу с финансированием бандподполья. Это структурная работа, которая не была начата в одночасье. Подготовка к этой работе шла целый год. И я бы не связывал это с каким-то одним лидером, в том числе с Рамзаном Гаджимурадовичем. Это чисто федеральный вопрос.
Иван Сухов: Мы говорили, что для изменения социальной системы во главе региона должен стоять достаточно жесткий диктатор. Нынешний Глава Дагестана таким точно не является.
Саид Гафуров: Безусловно. У него колоссальный политический опыт, но здесь очень важны задачи, которые перед ним поставлены. Уничтожение клановой системы потребует физического уничтожения или вымирания существующих лидеров кланов.
Полная версия доступна в аудиоформате
http://rus.ruvr.ru/radio_broadcast/10402
Читать полностью: http://rus.ruvr.ru/radio_broadcast/10402
"Надеюсь, аргументы Путина услышали"
Что останавливает американцев от нанесения военного удара по Сирии? Какой интерес в интервенции имеют французские и английские нефтяники? По ком может начать звонить "исламский колокол"? На эти и другие вопросы в прямом эфире видеоканала "Правды.Ру" ответил научный руководитель Института прикладного востоковедения и африканистики Саид Гафуров.
— На прошлой неделе, в "Нью-Йорк Таймс" была опубликована колонка Владимира Путина. Скажите пожалуйста, целесообразно вообще обращаться к американской нации?
— Мне кажется, что это была вещь очень целесообразная. Тут ведь надо понимать, на кого он был нацелен — этот текс. Мне кажется, цинично немножко звучит, но это — вовсе не обращение к американской нации — к нации тяжело обратиться, это было обращение к американскому истеблишменту, к американскому бюрократическому аппарату вообще и, прежде всего, конечно, к аппарату государственного секретаря. Мы все время забываем, что американская политика — там нет единства интересов, там нет единства целей.
Американская политика это результирующая от многих, часто взаимоисключающих векторов. И одним из важных элементов при формировании американской внешней политики в любой области является позиция государственного департамента, позиция аппарата, позиция дипломатического аппарата, позиция государственного аппарата. Это люди, которые не меняются с приходом нового президента, которые не зависят от политических вещей, поэтому они очень влиятельны даже не в принятии решений, а в их выработке - это очень важный этап.
Статья Владимира Владимировича, она была, на мой взгляд, нацелена, прежде всего, на аппарат. Он использовал аргументы, которые понятны аппарату. Это аргументы скажем так, не для "Нью-Йорк Таймс". Газета такая, либеральная, ее пахари не читают, она не для лавочника или рабочего и даже не для банкира, а именно для государственных чиновников, для аппарата.
На мой взгляд, она в очень большой степени достигла своей цели, потому что он выбрал правильные аргументы. Но это, понимаете, я сам в глубине души — чиновник, я прекрасно понимаю, какие аргументы доходят до чиновников. Они, как правило, другие, чем люди, которые приходят и говорят, мы платим налоги, а вы — наши слуги. И вот эти слуги народа — для них нужен свой подход, и, мне кажется, что в этом смысле это была очень правильная, очень нужная статья и вообще, очень удачный ход.
— Повлияла ли публикация этой колонки на решение Обамы отложить вопрос о бомбардировке Сирии?
— Во-первых, Путин, безусловно, повлиял на решение Обамы. Но что касается вопроса, повлияло ли это на решение — она не на это нацелена. Она еще продолжает влиять. Процесс между появлением этой статьи и тем, когда она повлияет, займет несколько месяцев. И я очень сильно надеюсь, что она повлияет. Потому что на самом деле сейчас, давайте называть вещи своими именами, тот факт, что американцы приостановили свои намерения, он, на самом деле, означает не то, что они заколебались, а он означает то, что они не готовы в военно-техническом отношении.
Существуют военные эксперты, которым я доверяю, они говорят, что Соединенные Штаты Америки силами военно-морского флота никогда не наносили удар. И, исходя из военных соображений — один военно-морской флот, то есть самолеты с авианосцев и ракеты с эсминцев, с боевых кораблей, не в состоянии решить эту задачу — им нужно использовать силы ВВС использовать. Я очень рад, что Россия заняла такую позицию. Я удивлен, что мы впервые. Фактически, получили очень странную ситуацию, когда в нашей стране и правительство, и оппозиция едины.
— Вы сказали, что США пока не готовы напасть на Сирию. Но, по некоторым данным, обращение президента Обамы было переписано буквально за несколько минут до оглашения. Изначально Обама якобы собирался объяснить нации, конгрессу, почему необходимо войти в Сирию силами американских войск, но что-то его остановило. Видимо, были все-таки готовы?
— В военной доктрине США есть понятие "приемлемые потери" и "неприемлемые потери". Для них успех операции непосредственно зависит от этого понятия. И мне кажется, что те потери, которые могут понести США, для них вполне могут оказаться неприемлемыми. Количество противокорабельных ракет, находящихся и у морского флота, и у сухопутных войск Сирии, и у ВВС Сирии, оно достаточно велико, чтобы уничтожить один авианосец, который у них сейчас там существует, а это уже будет для них неприемлемой потерей. Мы также знаем, что когда французы и англичане пытаются заставить президента Обаму принять решение о начале войны, они, конечно, работают во имя своих компаний - прежде всего Total, British Petroleum, в меньшей степени, норвежской Statoil.
И, я не убежден, что люди, которые влияют на президента Обаму со стороны американского нефтяного сектора, хотят, чтобы эти большие (любой выстрел ракеты стоит больше миллиона долларов), деньги в условиях огромного бюджетного дефицита тратились на то, чтобы обеспечить интересы British Petroleum. Хорошо, British Petroleum называются BP Amoco, где Amoco — это American Oil Company — американская нефтяная компания. Но все равно, все понимают, что это — компания, которая контролируется преимущественно высшей аристократией Великобритании. И Total — особенно сильно.
Совершенно непонятно, почему американцы должны таскать каштаны из огня для французских нефтяников и газовщиков, которые в очень большой степени ставят перед собой задачу передела рынка Евросоюза и захват ключевых мощностей в газовой инфраструктуре. И почему должны платить американцы, почему они должны платить из своего бюджета? Это тоже ведь очень важный момент.
Я еще раз говорю. В Америке есть люди, которые искренне ненавидят войну и говорят, что не надо наносить удар, потому что это всегда плохо — ракета может убить человека. Там есть люди, которые заинтересованы в прибылях той или иной компании или того или иного банка. Там есть люди, которые ничего вообще не знают, просто, прежде всего, заинтересованы обеспечить себе дополнительные голоса на выборах. Там есть, конечно, государственный аппарат, в котором существуют люди, у которых инерция мышления холодной войны.
Путин имел в виду, прежде всего чиновничий аппарат, кстати говоря, и разведывательного сообщества. У нас существует представление, что разведчики — такие рыцари, у них там тайные операции… Это ведь обычные бюрократы, которые подчиняются своим жестким регламентам, инструкциям, и они тоже хорошо понимают логику нашего президента. И вот во всем этом спектре разнонаправленных мнений, конечно же, президент Обама должен принять правильное решение.
Действительно, спичрайтер писал ему выступление, которое готовится к войне, но действительно он понимает, что химическое оружие применяло не правительство. Это — очевидная вещь, по целому ряду соображений. Достаточно привести данные. Например, и у нас, и у американцев над этой точкой висят спутники постоянно. И наши высшие руководители сказали, что это не сирийские вооруженные силы, не сирийско-арабская армия применили оружие до того, как начались консультации. Это было ясно — со спутника очень хорошо видно, когда пульнешь - ракеты-то — они баллистические.
— В ответ на публикацию Путина в "Нью-Йорк Таймс" в представительство англоязычной версии медиахолдинга "Правды.Ру" обратилась пресс-секретарь сенатора Маккейна, который пожелал разместить обращение к россиянам. "Правда.Ру" сегодня утром разместила это обращение. Как вы считаете, зачем Маккейн это делает?
— Вы считаете сенатора Маккейна серьезным ответственным политическим деятелем, заинтересованным в выработке общего решения? Но, кроме этого, он же еще и избираемый кандидат, и при этом еще — представитель своей партии, у которого есть огромное количество обязательств, прежде всего, перед аппаратом своей партии, перед компаниями, которые финансировали его кампанию. И, я думаю, что это внутриполитический жест - то есть большой пиар. Вот вы меня сейчас об этом спрашиваете и, мы добровольно его пиарим.
Аудиторию вашего медиахолдинга точно так же составляют наши дипломаты, как аудиторию "Нью-Йорк Таймс" составляют американские дипломаты, и, может быть, мы попытаемся понять его логику. Но на самом деле, Маккейн же не в теме. Что он может нам сказать, кроме как повторить то, что мы уже слышали. Никто не должен нам сказать, что мы не услышали Маккейна.
— Ряд экспертов говорит, что при нападении США на Сирию может прозвенеть такой "исламский колокол", который будет слышен во многих странах, и к чему это приведет совершенно непредсказуемо. Согласны ли вы с тем, что эта вибрация — она может пройти по довольно большому количеству государств?
— Это, безусловно, так, но здесь все очень-очень сложно. Здесь дьявол, в очень большой степени в деталях, потому что США, если они все-таки нанесут удар, они выступят прямым союзником самой реакционной, самой жуткой части ислама, которая является авангардистом исламским. То есть это не ислам, это не великая религия, традиция, это люди, которые меняют великую традицию. Знаете, что ваххабиты меняют политически ? Они меняют один из судьбоносных тезисов ислама, который нигде в прямом виде не изложен, но уже в XI веке Аль-Газаль — великий систематизатор — считал его как само собой разумеющимся. Поэтому на Западе в востоковедении используют термин "конвенция".
— Расшифруйте поподробнее, что имеется ввиду?
— Конвенция о независимости спасения, говорит, что человек в день страшного суда будет спасен, независимо от его веры — только от его поступков. Это то, что позволило исламу стать мировой религией. Человека в день Страшного суда — его будут судить только за то, что он делал, а его вера — это просто путь к спасению, но не более того. Вот это абсолютно доминировало в исламе до появления Абдель Ваххаби, который эту идею развил.
И ваххабиты от этого отказались. Они говорят, что христиане не будут спасены, ссылаясь на какие-то свои источники. Это очень неприятная вещь, потому что она ведет, в том числе к поджогам церквей, к африканским конфликтам, когда толпа на толпу идет, потому что им нет спасения, раз они христиане, и это — большая беда. И вот эта часть политического ислама, которая испытывает очень большую финансовую подпитку из стран Персидского залива, плюс к ним присоединяется умеренное крыло ислама — Братья-мусульмане, которым это не свойственно. Просто логика борьбы в Сирии отличается от того, что в Египте, в Ираке.
Сирия привела их в один лагерь. С другой стороны, Сирия это не только сунниты, но еще и шииты, и это приведет к очень сильному обострению суннитско-шиитский настроений. Причем мы обычно говорим сунниты — шииты в контексте арабских стран, но ведь есть Пакистан, где эта проблема в численном отношении неизмеримо больше, есть Индия, где шиитов больше, чем суннитов. Я знаю, 15 шиитских организаций, где тоже полыхнет между суннитами и шиитами. Есть Индонезия, где огромное количество шиитов. Есть, в конце концов, союзный нам Азербайджан по СНГ, где тоже есть шииты. И вот это полыхнет очень сильно.
— Какие последствия непосредственно для России могут быть в случае осуществления этого сценария?
-Не надо забывать, что Россия имеет хорошие отношения с шиитским Ираном, хорошие отношения с Ираком, хорошие отношения с Сирией, где влиятельные шиитские общины. И, по нам это может косвенно, а, может быть, и не косвенно очень сильно ударить. Потому что Северный Кавказ — бедный регион, Татарстан — в меньшей степени, но все-таки тоже уязвим для суннитских радикалов, и может полыхнуть. По нам может ударить очень сильно. Поэтому я убежден, что позиция России очень правильная, и лишним аргументом для меня является то, что правительство и оппозиция оказались практически едины в этом вопросе.
Редакция рубрики "Мир"
http://www.pravda.ru/world/asia/middleea
Главная вещь, которая тревожит либералов это отсутствие доступа к телевидению. И Правительство идет им навстречу, приняв Федеральную программу развития телевещания до 2015 года, согласно которой на месте каждого телеканала будет сорок новых.
Остальные их требования невнятны. Беспокоит их отсутствие свободы печати и телевещания. Но что есть эта свобода печати и телевещания? Тоже самое, что и свобода торговли! Фритрейдерство...
Каждый человек, у которого в распоряжении имеется капитал, имеет право, ибо имеет возможность, открыть фабрику, лавку, дом терпимости, телеканал или газету - в зависимости от того, в какую сторону направлен его личный вкус. Издавая газету или вещая в эфире, он получает барыш или зарывает телеканал или продает его. Это и есть его свобода печати и телевещания. И повышение предложения - сорок каналов на месте одного - уменьшает прибыльность каждого телеканала, ибо доля рекламного бюджета на каждый их них падает.
Но пользуются ли этой свободой печати миллионы рабочих, учителей, врачей государственных больниц, крестьян, вообще беднота? Нет. Им для этого не хватает основного условия свободы: возможности - фактической, реальной возможности - издавать газеты или создавать телеканал. У них нет редакций, антенн, типографий, нет запасов бумаги, нет денег.