Виктор Суворов:«Разведка – это война»
Виктор, ты из типично военной семьи. И вся жизнь твоя – некий аспект войны. Что романтичного в стволах и дислокациях войск? Откуда эта настоящая любовь к военному делу?
– Представь себе Хасанский район Приморского края. Поселок Славянка. Это тот самый пограничный Хасан, где решили самураи перейти границу у реки... Места дикой красоты. Сопки, болота, океан и... никого вокруг. Огромное количество войск в гарнизонах, но если отойти на километр-другой, то там – только дикие звери. Изумительное сочетание севера и субтропиков. Сосны и кедры, как в тайге, а по ним – дикий виноград.
В болотах – невиданной красоты цветы. А звери – от полярных до тропических. Где на Руси удава встретишь? Правильно – на Дальнем Востоке. Вокруг поселка – настоящий УР – укрепленный район. Я и сейчас помню его номер – 110-й.
Бродишь по сопкам, а там – мощные доты монолитного бетона. Замаскированы так, что не сразу сообразишь, что перед тобой – целый фортификационный ансамбль, скрытый от вражьего взгляда. Прямо за нашим домом, чуть выше, на пригорочке, жил командир дивизии, генерал-майор Миляев. Чуть ниже жил командир зенитно-артиллерийского полка полковник Растворов. И тут же – артиллерийские парки. А в них – стройными рядами 85-миллиметровые зенитные пушки КС-18. На дульных тормозах чехлы, стволы задраны на максимум, почти в зенит. Я этот максимум помню через полвека – 82 градуса. Господа офицеры по торжественным дням тост провозглашали – за максимальный подъем стволов, за 82 градуса.
– Просто религия какая-то! «Артиллерия – бог войны»?!..
– В полку пять дивизионов, по три батареи в каждом. В батареях по шесть орудий. Если подняться к Дому офицеров, а это был центр всей культуры, то сверху парки зенитного полка – на ладошке. Вся его структура: три батареи первого дивизиона, за ним – второго и далее... Красотища. И нескончаемыми рядами артиллерийские тягачи. Все тихо-мирно, только вдруг ночью два дивизиона снимаются и уходят. Может, на стрельбы, может – на Хасан, прикрывать пограничный мост. На Хасан из разных зенитных полков по очереди выходили дивизионы на боевое дежурство. Бывали стрельбы и прямо у нас, в Славянке. В залив заводили мишени на поплавках, которые должны были означать десантные корабли проклятых супостатов, и зенитки с берега по ним садили. Силищи у КС-18 через край. Она снаряд весом почти 10 кг (точнее – 9750 г) бросает вверх на 12 км с начальной скоростью 880 метров в секунду. На горизонтали у нее радиус 16 километров. По надводным целям из нее садить – удовольствие. Клочья от тех мишеней летят. Какая там школа! Стекла дрожат. У всех пацанов радость неисчерпаемая. Учителя знают, что в такой день мы все равно ничего не усваиваем, кроме безбрежной любви к родной несокрушимой и легендарной Советской армии.
Зенитный полк там не в гордом одиночестве пребывал. Был там еще и артполк со 122-миллиметровыми гаубицами М-30, и стрелковый с самоходками СУ-100 и прочими чудесами. По прибытии молодого пополнения, на стадионе, а это прямо против нашего дома, – показ боевой техники. С вечера выгоняют танки, самоходки, пушки, гаубицы, ЗПУ (зенитно-пулеметные установки – четыре крупнокалиберных пулемета ДШК на одной тумбе), и у каждого образца – плакат со всеми тактико-техническими данными. Нас, пацанов, оттуда гоняли, только когда начальство появлялось. А так – любуйся. Если повезет, можно в танк залезть.
Потом был поселок Барабаш. Он и до того был. Я там родился, только тот первый Барабаш никак не помню. Так вот в Барабаше тоже дивизия стояла, и тоже там был УР – 107-й.
И вот река Мангугай. В ней мыли боевую технику. Каждый день. Техники было видимо-невидимо. Выше по течению было место для разведчиков. У них тогда появился ПТ-76. Там же было место для БТР-40 и БТР-152 мотострелковых полков. А ниже по течению, у самого моста, то есть возле офицерских домов, было место для самоходок. Были там и СУ-100, и СУ-76. Вот было раздолье...
Казармы и дома офицерские там были несокрушимые. Строились они еще Николаем. Стены кирпичные по метру толщиной.
– С фундаментом твоей любви к военному делу все понятно...
– Да, еще «художественная артиллерия»! Жилище наше было заполнено военными книгами. Фильмы в Доме офицеров были того же порядка: «Смелые люди», грузинский красавец Сергей Гурзо в главной роли. «Застава в горах» – тот же Сергей Гурзо, только уже не партизан, а пограничник. Там враги, дабы человечьих следов не оставить, через границу на кабаньих копытцах пробирались. А он их из автомата разил. И еще фильм – «Честь товарища», про суворовцев. И «Дети партизана» – тоже про суворовца, который приехал на каникулы и в свободное время поймал врага народа. На Дальнем Востоке обитали уссурийские тигры. Правда, я ни одного никогда не видел. И обитали там люди в погонах. А без погон лиц мужского пола там не было. Первый раз мужчину без погон я увидел, когда мне было 7 лет. Отцу дали отпуск, и мы поехали в «цивилизацию» – в город Ворошилов, а оттуда в Москву, далее – в Днепропетровск. Ворошилов – граница другого мира. Там некоторые мужики без погон ходили. Таких я раньше видел только в кино, да и то редко. От Славянки, Краскино, Барабаша, Янчихи, Рязановки до Ворошилова – бесконечная даль. Это путь в другой мир. В иное измерение. А из Ворошилова (он же Уссурийск) до Москвы рукой подать – десять суток стремительного движения. И столько же – на возвращение: курьерский поезд № 3 Москва – Владивосток». До Владика мы немного не доезжали. В Ворошилове пересадка на поезд № 41 – Хабаровск – Хасан...
– Виктор, после Дальнего Востока была Украина...
– Когда мне было 10 лет, отца перевели (после 12 лет Дальнего Востока) в Украину. В Конотоп. Там тогда корпус стоял. Корпусом командовал генерал-лейтенант Белогорский. Жили мы на улице Гарматной, то есть Артиллерийской, точнее – Пушечной. Через дорогу – артиллерийский полк. Командовал полком полковник Хювенен. А в 11 лет я поступил в Воронежское суворовское военное училище... Пять лет в Воронеже, два в Калинине.
– Разведка, или шпионаж, – это особая ипостась воинского призвания. Почему ты стал разведчиком (шпионом)? Какой романтикой или реалиями окутан этот выбор? Чем занимался конкретно, будучи штирлицем?
– Армия создана для войны. Тот, кто идет в армию добровольно, идет туда не ради того, чтобы фанерных врагов разить. Он идет воевать. Но мне выпало мирное время: муштра и показуха. А разведка – это война. Там мирного времени нет. Поэтому меня влекло в разведку. В разведке есть возможность не только чьи-то приказы выполнять, но и воевать самостоятельно, принимать решения на свой страх и риск. После 7 лет суворовского училища у нас был выбор – в любое высшее военное училище на второй курс без экзаменов. Я для себя давно выбрал Харьковское гвардейское танковое. Перед выпуском из СВУ приезжали к нам в училище полковники и генералы из Управления военно-учебных заведений. Нас собирали в большом зале, и большие начальники рассказывали о разных высших военных училищах, советовали, подробно отвечали на вопросы, помогали каждому правильно определиться в соответствии с его стремлениями и наклонностями. И задал кто-то вопрос про Киевское высшее общевойсковое командное Краснознаменное училище имени Фрунзе.
И тут товарищ генерал как-то слишком уж лихо вопрос замял: мол, готовим специалистов высокого класса... Армии нужны офицеры разных воинских специальностей... Да и вообще защита родины – священный долг каждого советского человека.
Эге, думаю, это как раз для меня. И записался в Киев. Так я попал в тактическую разведку. В своих книгах, дабы никого не подставлять, писал про то, что окончил Харьковское гвардейское танковое. В этом училище я иногда бывал, многие мои друзья пошли туда. Но сам я окончил с отличием Киевское высшее общевойсковое командное училище.
Став офицером, я два года служил в войсках, в тактической разведке. Оттуда меня подняли в разведку оперативную – в разведывательный отдел штаба военного округа. Там я встретил свою Татьяну. Там мы поженились. Вместе мы уже 37 лет. У нас двое детей и уже (вернее, пока) двое внуков.
А потом нас обоих забрали в академию, которая готовила офицеров для стратегической разведки. Мы оба окончили эту академию, нас отправили в Женеву. Это самый главный центр мирового шпионажа. Командировка – три года. Занимался я, как и было сказано, добыванием и обработкой сведений о противнике. И делал это с успехом.
– Сейчас это уже не секрет. Расскажи обстоятельства твоего бегства на Запад. Это результат провала или сознательного выбора свободы?
– С момента нашего бегства прошло всего только 30 лет. Поэтому об обстоятельствах побега рассказать пока не могу. Пусть пройдет еще лет 30, тогда к этому разговору мы вернемся еще раз.
Про меня сейчас рассказывают всякое. Но тот, кто не дает результатов в добывании или обработке сведений, вылетает после первого года. Держать на дипломатическом посту разведчика, от которого нет толка, слишком накладно для государства. Тех, кто не справляется, выбраковывают решительно и беспощадно. Отбыть полную командировку, три года от звонка до звонка, – это уже достижение. Об этом в личном деле особую запись делают: выдержал весь срок! Я выдержал все три года. В качестве исключения меня оставили на четвертый год. И в качестве особого исключения – на пятый.
Я стремился на войну против врагов отечества. Правда, поднявшись до Генерального штаба Вооруженных сил СССР, попав в номенклатуру Центрального комитета КПСС, сообразил, что главные враги моего народа окопались в Кремле. •
Продолжение следует
http://www.rg-rb.de/2008/29/gud.sht
Тенгиз Гудава
http://www.tapirr.com/texts/history/suvo
– Представь себе Хасанский район Приморского края. Поселок Славянка. Это тот самый пограничный Хасан, где решили самураи перейти границу у реки... Места дикой красоты. Сопки, болота, океан и... никого вокруг. Огромное количество войск в гарнизонах, но если отойти на километр-другой, то там – только дикие звери. Изумительное сочетание севера и субтропиков. Сосны и кедры, как в тайге, а по ним – дикий виноград.
В болотах – невиданной красоты цветы. А звери – от полярных до тропических. Где на Руси удава встретишь? Правильно – на Дальнем Востоке. Вокруг поселка – настоящий УР – укрепленный район. Я и сейчас помню его номер – 110-й.
Бродишь по сопкам, а там – мощные доты монолитного бетона. Замаскированы так, что не сразу сообразишь, что перед тобой – целый фортификационный ансамбль, скрытый от вражьего взгляда. Прямо за нашим домом, чуть выше, на пригорочке, жил командир дивизии, генерал-майор Миляев. Чуть ниже жил командир зенитно-артиллерийского полка полковник Растворов. И тут же – артиллерийские парки. А в них – стройными рядами 85-миллиметровые зенитные пушки КС-18. На дульных тормозах чехлы, стволы задраны на максимум, почти в зенит. Я этот максимум помню через полвека – 82 градуса. Господа офицеры по торжественным дням тост провозглашали – за максимальный подъем стволов, за 82 градуса.
– Просто религия какая-то! «Артиллерия – бог войны»?!..
– В полку пять дивизионов, по три батареи в каждом. В батареях по шесть орудий. Если подняться к Дому офицеров, а это был центр всей культуры, то сверху парки зенитного полка – на ладошке. Вся его структура: три батареи первого дивизиона, за ним – второго и далее... Красотища. И нескончаемыми рядами артиллерийские тягачи. Все тихо-мирно, только вдруг ночью два дивизиона снимаются и уходят. Может, на стрельбы, может – на Хасан, прикрывать пограничный мост. На Хасан из разных зенитных полков по очереди выходили дивизионы на боевое дежурство. Бывали стрельбы и прямо у нас, в Славянке. В залив заводили мишени на поплавках, которые должны были означать десантные корабли проклятых супостатов, и зенитки с берега по ним садили. Силищи у КС-18 через край. Она снаряд весом почти 10 кг (точнее – 9750 г) бросает вверх на 12 км с начальной скоростью 880 метров в секунду. На горизонтали у нее радиус 16 километров. По надводным целям из нее садить – удовольствие. Клочья от тех мишеней летят. Какая там школа! Стекла дрожат. У всех пацанов радость неисчерпаемая. Учителя знают, что в такой день мы все равно ничего не усваиваем, кроме безбрежной любви к родной несокрушимой и легендарной Советской армии.
Зенитный полк там не в гордом одиночестве пребывал. Был там еще и артполк со 122-миллиметровыми гаубицами М-30, и стрелковый с самоходками СУ-100 и прочими чудесами. По прибытии молодого пополнения, на стадионе, а это прямо против нашего дома, – показ боевой техники. С вечера выгоняют танки, самоходки, пушки, гаубицы, ЗПУ (зенитно-пулеметные установки – четыре крупнокалиберных пулемета ДШК на одной тумбе), и у каждого образца – плакат со всеми тактико-техническими данными. Нас, пацанов, оттуда гоняли, только когда начальство появлялось. А так – любуйся. Если повезет, можно в танк залезть.
Потом был поселок Барабаш. Он и до того был. Я там родился, только тот первый Барабаш никак не помню. Так вот в Барабаше тоже дивизия стояла, и тоже там был УР – 107-й.
И вот река Мангугай. В ней мыли боевую технику. Каждый день. Техники было видимо-невидимо. Выше по течению было место для разведчиков. У них тогда появился ПТ-76. Там же было место для БТР-40 и БТР-152 мотострелковых полков. А ниже по течению, у самого моста, то есть возле офицерских домов, было место для самоходок. Были там и СУ-100, и СУ-76. Вот было раздолье...
Казармы и дома офицерские там были несокрушимые. Строились они еще Николаем. Стены кирпичные по метру толщиной.
– С фундаментом твоей любви к военному делу все понятно...
– Да, еще «художественная артиллерия»! Жилище наше было заполнено военными книгами. Фильмы в Доме офицеров были того же порядка: «Смелые люди», грузинский красавец Сергей Гурзо в главной роли. «Застава в горах» – тот же Сергей Гурзо, только уже не партизан, а пограничник. Там враги, дабы человечьих следов не оставить, через границу на кабаньих копытцах пробирались. А он их из автомата разил. И еще фильм – «Честь товарища», про суворовцев. И «Дети партизана» – тоже про суворовца, который приехал на каникулы и в свободное время поймал врага народа. На Дальнем Востоке обитали уссурийские тигры. Правда, я ни одного никогда не видел. И обитали там люди в погонах. А без погон лиц мужского пола там не было. Первый раз мужчину без погон я увидел, когда мне было 7 лет. Отцу дали отпуск, и мы поехали в «цивилизацию» – в город Ворошилов, а оттуда в Москву, далее – в Днепропетровск. Ворошилов – граница другого мира. Там некоторые мужики без погон ходили. Таких я раньше видел только в кино, да и то редко. От Славянки, Краскино, Барабаша, Янчихи, Рязановки до Ворошилова – бесконечная даль. Это путь в другой мир. В иное измерение. А из Ворошилова (он же Уссурийск) до Москвы рукой подать – десять суток стремительного движения. И столько же – на возвращение: курьерский поезд № 3 Москва – Владивосток». До Владика мы немного не доезжали. В Ворошилове пересадка на поезд № 41 – Хабаровск – Хасан...
– Виктор, после Дальнего Востока была Украина...
– Когда мне было 10 лет, отца перевели (после 12 лет Дальнего Востока) в Украину. В Конотоп. Там тогда корпус стоял. Корпусом командовал генерал-лейтенант Белогорский. Жили мы на улице Гарматной, то есть Артиллерийской, точнее – Пушечной. Через дорогу – артиллерийский полк. Командовал полком полковник Хювенен. А в 11 лет я поступил в Воронежское суворовское военное училище... Пять лет в Воронеже, два в Калинине.
– Разведка, или шпионаж, – это особая ипостась воинского призвания. Почему ты стал разведчиком (шпионом)? Какой романтикой или реалиями окутан этот выбор? Чем занимался конкретно, будучи штирлицем?
– Армия создана для войны. Тот, кто идет в армию добровольно, идет туда не ради того, чтобы фанерных врагов разить. Он идет воевать. Но мне выпало мирное время: муштра и показуха. А разведка – это война. Там мирного времени нет. Поэтому меня влекло в разведку. В разведке есть возможность не только чьи-то приказы выполнять, но и воевать самостоятельно, принимать решения на свой страх и риск. После 7 лет суворовского училища у нас был выбор – в любое высшее военное училище на второй курс без экзаменов. Я для себя давно выбрал Харьковское гвардейское танковое. Перед выпуском из СВУ приезжали к нам в училище полковники и генералы из Управления военно-учебных заведений. Нас собирали в большом зале, и большие начальники рассказывали о разных высших военных училищах, советовали, подробно отвечали на вопросы, помогали каждому правильно определиться в соответствии с его стремлениями и наклонностями. И задал кто-то вопрос про Киевское высшее общевойсковое командное Краснознаменное училище имени Фрунзе.
И тут товарищ генерал как-то слишком уж лихо вопрос замял: мол, готовим специалистов высокого класса... Армии нужны офицеры разных воинских специальностей... Да и вообще защита родины – священный долг каждого советского человека.
Эге, думаю, это как раз для меня. И записался в Киев. Так я попал в тактическую разведку. В своих книгах, дабы никого не подставлять, писал про то, что окончил Харьковское гвардейское танковое. В этом училище я иногда бывал, многие мои друзья пошли туда. Но сам я окончил с отличием Киевское высшее общевойсковое командное училище.
Став офицером, я два года служил в войсках, в тактической разведке. Оттуда меня подняли в разведку оперативную – в разведывательный отдел штаба военного округа. Там я встретил свою Татьяну. Там мы поженились. Вместе мы уже 37 лет. У нас двое детей и уже (вернее, пока) двое внуков.
А потом нас обоих забрали в академию, которая готовила офицеров для стратегической разведки. Мы оба окончили эту академию, нас отправили в Женеву. Это самый главный центр мирового шпионажа. Командировка – три года. Занимался я, как и было сказано, добыванием и обработкой сведений о противнике. И делал это с успехом.
– Сейчас это уже не секрет. Расскажи обстоятельства твоего бегства на Запад. Это результат провала или сознательного выбора свободы?
– С момента нашего бегства прошло всего только 30 лет. Поэтому об обстоятельствах побега рассказать пока не могу. Пусть пройдет еще лет 30, тогда к этому разговору мы вернемся еще раз.
Про меня сейчас рассказывают всякое. Но тот, кто не дает результатов в добывании или обработке сведений, вылетает после первого года. Держать на дипломатическом посту разведчика, от которого нет толка, слишком накладно для государства. Тех, кто не справляется, выбраковывают решительно и беспощадно. Отбыть полную командировку, три года от звонка до звонка, – это уже достижение. Об этом в личном деле особую запись делают: выдержал весь срок! Я выдержал все три года. В качестве исключения меня оставили на четвертый год. И в качестве особого исключения – на пятый.
Я стремился на войну против врагов отечества. Правда, поднявшись до Генерального штаба Вооруженных сил СССР, попав в номенклатуру Центрального комитета КПСС, сообразил, что главные враги моего народа окопались в Кремле. •
Продолжение следует
http://www.rg-rb.de/2008/29/gud.sht
Тенгиз Гудава
http://www.tapirr.com/texts/history/suvo
![[info]](http://lj.rossia.org/img/imported-profile.gif){kind=small}