tapirr

kropotkind@lj

"…на то, что Фаина Раневская была лесбиянкой, прямых указаний нет.  Может, была, а может, и нет. У Дмитрия Щеглова, которого Раневская называла «приемным внуком», есть довольно отчетливый намек на это.  В биографии об актрисе (лучшей из всех, на мой взгляд) он воздерживаетсяот ярлыков, но охотно цитирует слова Раневском о том, что любовь и секс друг с другом не связаны.

А вот определение гомосексуальности, сформулированное неизвестно кем: «Я гомосексуален не потому, что могу спать с мужчинами, а потому что способен любить мужчин».

Она любила женщин восторженной, нежной любовью. Ее привязанность к актрисе Павле Вульф, была даже болезненной. Раневская была частью ее семьи и неважно, кем она там в ней называлась.

Она поклонялась Ахматовой, любовалась Нееловой. Женский дар волновал ее, кажется, особенно. И своей увлеченности она не скрывала.

Раневская  была очень свободным человеком и легко замечала недостаток свободы – ведь это она во время постыдного – «товарищеского» - суда над гомосексуальным актером сообщила о праве каждого самостоятельно распоряжаться своей жопой.

Возможно, именно недостаток внутренней свободы так смешил ее в Завадском, жеманном гении, которого Раневская однажды отправила «вон из искусства». Часто любят говорить о вражде актрисы и режиссера, но умалчивают, что Завадский редко пользовался своей властью.

Главрежа театра Моссовета винят в том, что из «Шторма» он вырезал гениальную репризу с Манькой-спекулянткой, на которую сбегалась вся Москва. Но чего еще ждать от режиссера, когда пафосная агитка вдруг мутирует в балаган?

Свобода Раневской, граничила с анархией, она прекрасно чувствовала себя в стихии хаоса, хоть и жаловалась, как дурно устроена ее жизнь. Она любила вспоминать свои встречи с великими – о том, как прекрасно было «тогда», и как дурно «сейчас». Но я уверен, что живи она во времена возлюбленных «великих», то были бы у нее другие кумиры, которых нет уже, которые ушли. Это жизнь в вечном «вчера» – экзистенциальная тоска от несовершенства мира.

О Раневской говорят много, но всегда одно и тоже – как мало она была востребована, какой великий трагический дар остался не у дел. Но роль Розы Скороход в «Мечте», которая считается вершиной ее драматического дарования, выглядит проходной. И даже плохо сыгранной – Раневская тяжеловесна, медлительна, монотонна в актерских приемах. В ней нет того блеска, с которым она выписывала таперш, властных жен и домработниц.

Раневская  гениальна тем, что сама ценила в себе в наименьшей степени. Ей был выдан редкий комический дар: умение выпекать из смешного многослойные плюшки, которые гомерически смешны, но есть в них  и человеческая история, и трепет, и скрытая драма – жизнь, в общем, обостренная до высокого искусства.

Она любила Чехова, охотно его играла, и сама, по сути, была Чеховым в юбке, гением малого жанра – только нетаким трудолюбивым. В Раневской было много от созерцателя, человека в нелюбимом футляре, который крайне неохотно и от того особенно приметно вписывается в это такое несправедливое бытие.

А еще Раневская сделала легитимной салонную похабщину. То, что у неевыглядело перченым блюдом, сложно приготовленным, а только сверху,озорства ради, усыпанного острыми специями - в пересказе, за вычетом  обаяния ее личности, оказывается грубым и даже уродливым: «как говорила Раневская…» - а далее про пизду, про могилу, про блядскую жизнь…."