Из статьи "Перемены в белорусской Католической церкви"
Все, сказанное о недостатках белорусского католического духовенства также можно отнести и к православному русскому. С украинским и белорусским не знаком, но думаю - там тоже самое...
«Комплекс исключительности» часто сочетается с «комплексом неполноценности», порожденным отсутствием достаточного интеллектуального потенциала, чтобы вести содержательный разговор с интеллигенцией. Учителя, врачи, да и просто интеллигентная молодежь, с которыми ксендзы имеет ежедневные отношения, иногда ставят нелегкие вопросы, которые невозможно «сбыть» стандартными ответами. И ксендзы часто просто избегают разговоров с интеллигенцией на религиозные темы, поскольку в процессе этих разговоров бывает и так, что светские люди оказываются более образованными в богословских вопросах, лучше знают Библию и обнаруживают большую интеллектуальную культуру. В проповедях ксендзов доминирует приказной дидактический тон, который отталкивает всякого думающего человека.«Комплекс исключительности» закреплен вековой традицией отношения к священнослужителю как к «святой личности». Священнослужители привыкли функционировать в обществе вне и над критикой, как некто, кого можно только хвалить, нельзя оценивать и, не дай Бог, упрекать. Они страшно возмущаются, когда представитель ГАИ наказывает их за превышение скорости, не понимают, как может председатель колхоза отказать им в выделении такого земельного участка и в таком размере, в котором они хотят, и глубоко оскорбляются, когда услышат со стороны прихожан какое-то критическое замечание. Эта ментальность наиболее устойчива на Гродненщине, меньше в центральных регионах страны, а еще меньше на востоке. На западе Беларуси, где в силу традиции в костелах достаточно прихожан, священники чувствуют себя целиком самоуверенно, и потому там чаще можно встретить ксендза с «синдромом священной коровы». В восточных регионах, где приходы иногда насчитывают пару десятков человек, священники кажутся более «человечными» и более натурально ведут себя с людьми. А люди, в свою очередь, не боятся, если нужно, покритиковать «святого человека» или намекнуть на то, что он мало работает.
С негативными проявлениями комплекса неполноценности католических священников имел возможность столкнуться сам кардинал. Во время одного из визитов в Гродненскую семинарию он рассказывал семинаристам, как, будучи уже кардиналом, приехал по какому-то делу к одному священнику. Поскольку он был одет обычно, хозяйка, которая открыла ему дверь, приняла его за обычного дедушку. «Ксёндз сейчас завтракает», - заявила она ему. «Ну, так хорошо, я подожду», ответил кардинал. Проходит пятнадцать минут, двадцать, полчаса – ксендз все «завтракает». Наконец через сорок минут послышался из-за дверей надменный голос: «Кто там?». «Я», - ответил кардинал.
Проблема надменного отношения священников к людям, трактовка их «свысока» неоднократно обсуждалась белорусскими иерархами. Но обычных напоминаний и призывов к священникам недостаточно, поскольку эта проблема довольно глубокая, она базируется на определенном этосе, который в этической литературе определяется как «фарисейство». А сменить этот порочный этос можно, прежде всего, путем стимулирования интеграции духовенства в более широкий культурный контекст, развития в нем способности к живому диалогу и умения выслушивать и принимать критику. Смена этоса, конечно же, не произойдет путем постановлений и распоряжений сверху. Однако то, что «верх» может и должен делать, так это идти навстречу тем священникам и клирикам, которые презентуют этос культурной открытости и могли бы осуществить отход от фарисейства в пользу этоса Христа, который характеризовался как открытостью в отношении к простым людям, так и готовностью разговаривать с образованными людьми. До сих пор, однако, «открытые» священники и клирики воспринимаются с подозрением, а концепция «приходского» католицизма предусматривала не столько интеграцию священнослужителей в культурный контекст, сколько их максимальную лояльность перед духовными властями да способность гарантировать лояльность со стороны прихожан.>>