tapirr

видео сделал timur-nechaev77@lj



Радует, что использована фотография отца Вячеслава, которую я сканировал.
В его книжке, которая тут


**

Одно уточнение тут, и вот ещё:

Тут надо только очень чётко мыслить, что бы не свалиться в примитив, в мышление приблизительное, которое ведёт к неправильным выводам.
О.Вячеслав говорит, что художниц посадила церковь.
Чисто фактически это не верно.
Церковь не имеет таких полномочий теоретически,
и она не делала этого практически.

Это сделали силы, которым выгодно церковь потопить, т.е. представить душительницей свободы.

Но одновременно он и прав.
В том смысле, что церковь в лице своих ответственных лиц не протестует против этогй неправосудной несправедливой расправ
(а СИЗО в РФ - это ад или близко к тому)!
Да, Легойда сказал, что он против тюремного заключния.
Но из епископата - никто!
И это молчание и есть предательство.

Авторы двух обращений к Патриарху давали ему шанс - он не воспользовался.

Никто из ответственных лиц не заявил, что ссылки на каноны церкви в обвинительных документах - это нстоящее кощунство.

Поэтому о.Вячеслав косвенно всё-таки прав.
Прав по сути, если не буквально.

**

Слудующий фрагмент из книги о.Вячеслава:

"Степь да степь кругом

Путь далёк лежит

В той степи глухой

Замерзал ямщик...

Когда эту песню пели соседи или её передавали по радио, мама вспоминала папу и плакала, а мне так становилось её жалко, что я не мог на неё смотреть и стоял рядом горем убитый.

Замерзал ямщик... Мама почему-то была уверена, что папа именно замерзал... и замерзая, погиб. Эта песня всегда была для нас потрясением... Папа погиб при освобождении Калуги в конце декабря, когда стояли сильные морозы, поэтому и замерзал... замерзнув для нас навечно.

И лишившись сил,

Чуя смертный час,

Он товарищу отдавал наказ:

Ты товарищ мой, не попомни зла,

В той степи глухой схорони меня...

А жене скажи, слово прощальное,

Передай кольцо обручальное...






Плачем мы, бывало, с мамой, и я никак её не могу успокоить, да и сейчас пишу и плачу... Наплывает эта песня на меня и несёт в те годы, когда папа был не так далеко по времени от нас... Война только что кончилась, все воспоминания и скорбь по нему были очень живы. Только недавно он ушел, ещё дверь за ним как будто не закрылась, ждет, когда он вернется и закроет её за собой. Несмотря на похоронку мы его ждали всю жизнь, даже когда никакой надежды не оставалось, когда мама стала старенькой и я немолодым. Это чувство, видно, было в нас неистребимо, мы ждали, что вот-вот он придет и сядет пить свой недопитый чай, будет нам улыбаться и шутить, возьмет меня на руки... как на той вечной фотографии, на которую я сейчас смотрю.

Не ушел бы папа навсегда, может, я не наделал бы необдуманных поступков, была бы мужская рука надо мной, и маме со мной было бы легче. Папка, папка, лежишь ты в Калужской земле... Замело твою могилку снегом, замерзла она, как ямщик в той песне, и нет от тебя уже ни ответа, ни привета... только степь да степь кругом, путь далек лежит, в той степи глухой замерзал... мой папка... А мы стоим с мамой над могилкой и поёёём панихиду: Со святыми упокой Господи моего папу, которого я почти не помню, а мама очень хорошо помнит, и эту память о нем каким-то чудесным образом вложила в меня. Стоит он передо мной и говорит: “Садись на трехколесный железный велосипед, и я тебя покачу по нашему длинному коридору”. Так всю мою жизнь и катит, а я заливаюсь радостным смехом: папка живой и всегда со мной... и никогда от меня никуда не уйдет, и никто его у меня не отнимет ни в этой жизни, ни в будущей...

А песня всё звучит и звучит над замерзшей степью...

Степь да степь кругом..."