Вечерний разговор в Мексике

ДИКИЙ КАПИТАЛИЗМ

EL CAPITALISMO SALVAJE.
Una platica nocturna en México...





Дон Марио разошелся не на шутку.  "Ну-ка, повтори, как ты сказала?"  Я повторяю, стараясь не ошибиться: 

- "Дикий капитализм".

- И это у вас теперь в России дикий капитализм?  - 

- Да, -  говорю. -   Именно что дикий. ("salvaje").  Практически все социальные блага отменены, социализм давно отменен.  Все, за что боролись в Революцию  - похерено.  Капитализм пирует на костях народа и обломках былого строя. А вы, мексиканцы, которые столько лет глядели на нас как на пример социальной борьбы   -  вы все  лоханулись ("se chingaron" - выпалила я, и подумала, что пожалуй не стоило бы выражаться при приличных людях. Однако ж, дон Марио был так поражен, что даже не заметил моего грубого слова).

Он ажно позеленел. Небольшого роста мужичок, с совершенно жуткими кустистыми бровями. Смуглое лицо. Худой. Врач, знаменитый доктор. Знаменитый деятель левого движения, который в молодости спасался от преследования в Румынии. Сам-то он он спасся, а его жену -  тоже доктора, только она глазной доктор, офтальмолог  -  схватили, и посадили в тюрьму.  С тех пор у нее болит коленка - то ли радикулит, то ли артрит, то ли вообще травма какая, и она так и хромает всею жизнь.  Короче, доктор Марио вернулся из Румынии, и опять продолжил социальную борьбу.  И его жена тоже.

Пикантность ситуации состояла в том, что разговор про социализм происходил на фоне недавнего примирения супругов. На старости лет, при взрослых детях, супруги злобно разругались, рассобачились, разбежались в разные стороны и несколько месяцев прожили отдельно... Приехали каждый по отдельности на рождество к детям сюда, в один из городков на перешейке Теуантепек,  внуков понянчить,   и вот - без зазрения совести похвалюсь - благодаря моему благотворному экзотическому присутствию - русская все-таки! -  супруги помирились. Ну, и дети тоже их уговаривали помириться...   Это вообще отдельная история.


Разговор наш проходил в небольшом городке в одной из провинций Мексики.   Мы втроем - доктор Марио, его супруга Зита и я - шли по темноте в пустынный центр города, на Сокало.  Кстати, в Мексике практически все центральные городские площади называются сокало, по примеру центральной площади столицы   -  города Мехико.



Придя в центр, мы приятно уселись на лавочке, кругом пустынно, лишь прогуливаются одинокие пары. Тем не менее, в ларьках горит свет, продают кока-колу, можно купить бутылочку и отдохнуть. Конечно, мне было странно, что я уже не курю   -  но я как-то уже и забыла, и курить мне давно не хотелось... Поэтому просто сидела и попивала колу. Кстати, вот именно это я хорошо помню   -   что в тот вечер я увидела пустынную лавочку, и у меня сразу возникла ассоциация с сигаретой. Мол, на лавочке я всегда сижу и курю. Ан нет. Бросила. Так что уселась и стала мирно попивать прохладную колу из бутылки.  А ведь до того, как бросила курить - колу никогда не пила, противно было...

Короче, мирно посидеть не удалось.  По дороге дон Марио воспользовался тем, что у них гостит русская, да еще разделяющая их взгляды, и стал расспрашивать - А я думал, что у вас после развала СССР до сих пор хоть какой-то социализм...

- Нет, говорю, doctor. У нас царит наглый и хамский, дикий капитализм, сдирающий с народу его живую шкуру.

Дон Марио разошелся.

-  И это вы, Советский Союз, нам, левым всего мира,  показывали пример? Ты знаешь, что я спасался от преследований своих властей в Румынии? Даже эту, как ее, знаю... Ну, гимнастку... Надю Команечи. (Вот уж тут я удивилась.  Чтобы мексиканец из глубинки да знал гимнастку давно забытых советских времен? Вот это да!)  -  А еще я получал книги из Советского Союза!  На испанском! Там рассказывалось, какая у вас жизнь при социализме хорошая.

-   А еще вы, русские, царя вашего, тирана, расстреляли... Сделали Революцию! Мы во всем вам следовали, боролись в нашей Мексике, чтобы и у нас было бесплатное образование, медицина, социальные блага! А вы нас так кинули...

- Что вы, doctor, - говорю, подливая масла в огонь. - У нас еще хуже.  Нашего царя и всю его семью уже давно канонизировали ("canonizaron"), они у нас теперь считаются святыми.  Мол, жертвы коммунизма.

Дон Марио опешил и растерялся.  -  Как, как?  Как ты сказала? Кано... канони... ?

-  Канонизировали, говорю. То есть, церковь их объявила святыми и жертвами адского коммунизма.

Дон Марио даже и не нашелся что ответить. Он стал выдыхать, засопел, задвигал кустами бровей.

- Тирана - канонизировали? - уже более спокойно переспросил он.

- Да, мол, - говорю. - Он теперь у нас святой. В любую церковь заходишь, а там - картинка такая, иконка, с изображением всей умученной семьи. Сам imperador Nikolas - святой. У меня дома тоже такая картинка есть.

- Ну, а сами-то люди как относятся к этой канонизации царя? - уже спокойно переспросил дон Марио.

-  Молятся, - отвечаю. -  Жалеют.

Это был конец дона Марио. Он еще пытался завести разговор, но сам был настолько поражен, что запал куда-то делся...  Мы с Зитой сидели на лавочке, и Зита в основном, молчала, хотя уж она-то тоже умеет поговорить на темы левого движения. Мы еще немного прогулялись среди неярких фонарей, и вернулись домой, спать на гостеприимном полу зитиной дочери.

Мы потом только раз вернулись к этой теме - когда из гостей вернулись к себе домой, и дон Марио стал разгребать шкафы со старой литературой, и откуда-то притащил целую стопку литературы, которую засылали из Советского Союза в Мексику.  Я сидела на огромной зитиной кровати с ортопедическим матрасом, и пировала. В букваль  смысле ПИР ДУХА,

Скажите - где, где я еще найду такую ценную литературу? А там была - представляете? - брошюра с КОМИКСАМИ, представляющими биографию Ленина (титры по-испански). Там было все, вся классика, со знаменитыми фразами:  Мы пойдем другим путем...  Есть такая партия... Головокружение от успехов...    Все это было оформлено в комиксы (включая портретное сходство рисунков с Владимиром Ильичем и Надеждой Константиновной).

Обалдеть! 

Там были книжки про систему здравоохранения в Советском Союзе, там были брошюры Ленина, переведенные на испанский язык...  Чего там только не было!  Даже была запрещенно-подпольная книга, которую дон Марио купил у одного продавца - о том, как церковь подрывает нравственность прихожан, и какое это зло - католическая церковь.

Иэх!  Я бы хотела увезти с собой одну из брошюрок, или даже могла бы сфотографировать... Но я запомнила слова дона Марио - он сказал, что ежели у него дома найдут эти книги, то арестуют.

Тут уж опешила я.  - Да ладно вам шутить, - дорогой доктор. - Неужели в Мексике, свободной стране, арестуют за хранение устаревшей литературы?

- Никакая не устаревшая, а революционная и левая, - ответил дон Марио. - Пойду обратно спрячу...


У меня было такое настроение, словно я взяла у кого-то в долг и не отдала. 


Я удивляюсь, почему мексиканцы до сих пор любят русских. Наверное, еще не знают, что мы сдали весь мир, уничтожив у себя социализм, и нагадили всем тем людям, которые за него боролись и страдали...

У меня осталось чувство личной вины перед доктором Марио.