В) антропологическим данным о «дикарях», охотниках и земледельцах (и крестьянах «культурных» народов), где обязательно есть, часто сакрализованный, беспорядочный свальный грех и/или половая свобода девушек перед замужеством. Иными словами, первобытные формы взаимоотношений полов включали в себя снятие обычных запретов на половое общение, хотя бы периодически.
Далее, данные антропологов для первобытных племён (Маршала Салинза и пр.) показывают «общество первоначального изобилия», где в еде попросту нужды не было, не было острой необходимости обменивать её на секс. Женщины могли собрать – и собирают реально – качественной белковой пищи сколько нужно, даже особенно не напрягаясь, все такие племена работают крайне мало. Охота на крупных животных, также как прочие специальные занятия, вроде искусства и пр. ритуального ремесла, производится в режиме игры, предмета роскоши, а соответствующие «специалисты» племени большую часть времени заняты просто бездельем.
Соответственно, охота на «горы мяса» была привилегией руководства или испытанием для него – в обществах с равноправием мужчин и женщин для обоих полов, с преобладанием мужчин – лишь для них. Всё сказанное для первобытных людей верно для автралопитеков, численность которых была ниже, а дичи – больше, в том числе и размерного класса, предполагающего лёгкую добычу с не очень опасной охотой. Поэтому в селективном давлении, постулируемом Лавджоем, не было ни необходимости, ни смысла.