Израильский социолог Барух Киммерлинг
(1983) теоретизировал сионизм как колонизационное движение, направленное на контроль над территорией Палестины посредством того, что Папа (2006) называет «этнической чисткой Палестины».
Киммерлинг подчеркивает центральную роль сионистского рабочего движения в колонизации Палестины, обусловленной необходимостью урегулирования границы.
Точно так же Шафир (1989) утверждает, что еврейские поселения в Палестине представляют собой «чистую колонию», основанную не на порабощенном или туземном труде, а, скорее, на труде поселенцев, которые, помимо родной территории, также стремились исключить туземцев из рабочей силы (Рам 1993).
Определение Израиля как поселенческой колонии противоречит самовидению сионизма как ответа на европейский антисемитизм, который позволил поселить «людей без земли на земле без людей». В этой связи стоит вспомнить, что сионизм явно выражал себя в терминах поселенческой колонии: «Ишув» - название догосударственного устройства в
Палестине - буквально означает «поселение», «колония». После первого Сионистского конгресса 1897, проголосовавшего за еврейскую миграцию в Палестину, было четко решено создать «три типа колоний в Палестине: кибуц, мошав и город» (Бенвенисти 2002). Более того, как утверждает Вулф (2006), поселенческий колониализм направлен на замену туземцев в отличие от колониализма, направленного на эксплуатацию туземцев, и всегда заменяет то, что разрушает.
Анализируя поселенческий колониализм Австралии, Северной Америки и Израиля, Вулф утверждает, что поселенческий колониализм в конечном итоге основан на логике уничтожения. Более того, в Израиле биополитика регулирует и контролирует жизнь как евреев, так и палестинцев, выделяя последним меньше важнейших ресурсов, включая воду, дороги, образование, здравоохранение и другие услуги.
Вулф (2006): едва ли может быть более конкретное выражение пространственного отчуждения собственности, чем ограждения на Западном Берегу... по мере того, как палестинцы становятся все более и более ненужными, Газа и Западный Берег становятся все менее и менее похожими на
Бантустаны (частично самоуправляемые территории, отведенные в период апартеида для конкретного коренного африканского народа; так называемая родина) и все больше похожие на резервации (или, если уж на то пошло, на
Варшавское гетто).
Расовая структура этой поселенческой
колонии состоит из
1. еврейских израильских людей;
2. не совсем человеческих палестинских граждан, пренебрежительно зовущихся как «израильские арабы»;
3. и, наконец, нечеловеческих дегуманизированных, оккупированных, окруженных палестинцев и беженцев, а также граждан-бедуинов, живущих в «неопознанных деревнях».
Рассматривая колониальные и расовые режимы, Вулф постулирует расы как «следы колониальной истории, которые воспроизводят отношения неравенства».
Сравнивая отношения между североамериканскими поселенцами и, во-первых, коренными американцами, а во-вторых, афроамериканскими рабами, Вулф утверждает, что система рабского труда была связана только с принадлежностью к черному сообществу, а в случае коренных американцев было сделано исключение для перемешивания расового происхождения. Таким образом, хотя одна капля крови и делала белого черным, любое количество белой крови фактически устраняло коренную принадлежность аборигена, делая его «полукровкой».
Таким образом, в то время как афроамериканские рабы являлись ценным товаром, коренные американцы мешали экспансии поселенцев, и их пришлось уничтожить или ассимилировать. Согласно трактовке Вулфа, раса возникает как категория человечества, когда, несмотря на то что колонизаторам приходится делить пространство с колонизированными местными жителями, иерархии и исключения все еще должны поддерживаться. Это было сделано не только посредством «научных» измерений, но и посредством культурной ассимиляции, оставляя колонизаторам задачу гомогенизации. И, напоминает нам Вулф, гомогенизировать - значит разделить, оставив белым колонизаторам право властвовать.
Включение Вулфом расового вопроса в его анализ поселенческого колониализма более успешно, как он сам признает, в случае Северной Америки и Австралии, где ассимиляция играла центральную роль в процессе колонизации, в отличие от
Палестины. Задаваясь вопросом, как раса влияет на воспроизводство сионистского поселенческого колониального неравенства,
Вулф признает, что не было никаких признаков попыток сионистов ассимилировать палестинских коренных жителей. Напротив, можно предположить, что сионистская идеология и практика прежде всего связаны с разделением между арабами и евреями: первые порабощены и дегуманизированы, а вторые созданы как высшая раса в лучших традициях европейского антисемитизма (Фальк 2006).
Вулф приводит примеры расизма со стороны сионистских поселенцев, рассматривая трудовые отношения между сионистскими колонизаторами и палестинскими колонизированными, предполагая, что роль расы становится очевидной через импорт рабочей силы евреев-мизрахи из арабских стран, чтобы избежать зависимости от палестинской рабочей силы (Шафир 1989). В то время как они заполняли рабочие места, которые урбанизированные евреи-ашкенази не могли или не хотели заполнять, арабских евреев размещали в низкокачественных транзитных лагерях и приграничных зонах, и хотя многие из них занимали коммерческие и профессиональные должности в странах своего происхождения, они были низведены до уровня низкооплачиваемого труда по прибытии в Палестину. Их положение с годами стабилизировалось, но второсортное гражданство арабских евреев компенсируется их общим превосходством с евреями ашкенази над палестинцами.
Евреи-мизрахи, как предполагает Вулф, были больше похожи на афроамериканских рабов, чем на австралийских заключенных, поскольку их второсортность была закодирована на основе расы. Создавая еврейский низший класс, сионизм сделал арабских евреев расово неполноценными, однако после того, как арабских евреев вывезли со своей родины по воздуху, их идентичность пришлось искоренить, поскольку сионизм заставил их выбирать между тем, быть евреями и арабами. Вулф предполагает, что удаление евреев-мизрахи само по себе было расовым, расиализацией через дерасиализацию: противоречивое сокращение категории «арабский» поддержало сионистский поселенческий колониальный проект, который оставляет палестинцев на дне расовой горки
Если мы последуем определению расизма Рут Уилсон
Гимор, основанном не на фенотипе или культуре, а как «санкционированное государством и/или внелегальное производство и эксплуатация разделенных по группам уязвимости к преждевременной смерти», что тогда является расизмом, если не политическая эксплуатация и (вос) производство расы?
Палестинцы становятся мишенью израильской поселенческой колонии не по фенотипическим или культурным причинам (хотя первые также имеют место, поскольку известно, что израильские силы безопасности нападают не только на палестинцев, но и в некоторых случаях на израильских евреев «арабской наружности», а в одном печально известном случае и на эритрейского искателя убежища, застреленного охранником на центральном автовокзале Тель-Авива, а затем линчеванного израильской еврейской мафией (Гросс 2015), но для санкционированных государством политических задач, конечной целью которых является то, что Вулф называет «логика истребления».
Расизм, как далее утверждает Вехелие, является «обычным средством, с помощью которого дегуманизация добивается идеологической нормальности».