Толкователь
Недавно писал о «тёмной великорусской деревне». Но всегда надо делать поправку на то, что речь идёт об ареале крепостничества, которое низвело крестьянина до «говорящего орудия».
В местах вне крепостничества крестьянин был другим – например, на Русском Севере, в ареалах казачества и сибиряков.
Читатель мне подкинул путевые заметки «По русскому и скандинавскому северу» Александра Климентовича Энгельмейера – потомственного дворянина немецкого происхождения. Это путешествие он совершил в 1898 году. И он в этих записках тоже отмечает, насколько же сильно отличался крестьянин Русского Севера от своего собрата из великорусского исторического ядра.

«По временам останавливаемся у некоторых, более крупных сёл, как например, у с. Шуйского. Пароход приваливает к самому берегу. С него спускают длиннейшие трапы прямо на землю и грузят дрова. Публика в это время спешит сойти на песок, на траву и на землю, чтобы сменить под ногами однообразное ощущение палубы.
Я спешу оглядеть хоть сколько-нибудь эти оригинальные селения, заглянуть в дома, поговорить с людьми и хоть несколько вникнуть в их любопытную и, по-видимому, сытную и привольную жизнь.

Глядя на большие, просторные дома, на прекрасный скот, на рослых, здоровых и красивых людей, — этих потомков новгородской вольницы, её ушкуйников, которые собственно и заселили русский север, — с тягостным чувством вспоминаешь наши горемычные среднерусские селения, помещичьих, крепостнических районов, с их вымирающими, изможденными и отупелыми мужичонками, с их лилипутскою скотинишкою.

Дома здесь все двухэтажные. Низ занят холодным помещением, где держат провизию, рухлядь и скотину. Последняя зимою там спасается от вьюги и лесных зверей. Сараи и амбары тоже почти все двухэтажные.

В одном селе, где забирали дрова на пароход, я разговорился с крестьянами и их детьми, собравшимися к пристани поглядеть на нас. Всё это рослый, сытый и довольно красивый народ. Женщины стройны и с прекрасными зубами. Глядя на них, догадываешься, что среди них тут должны попадаться настоящие красавицы.
Я видел очень миловидную девочку, блондинку, лет двенадцати.
Красив и местный женский костюм, сохранившийся, по-видимому, из старины. Между прочим, рубаха имеет довольно большой вырез на груди, вроде «a coeur» наших дам. Это очень идёт к детям».

Рабство – зло. И, скорее всего, последствия крепостничества до сих пор ощущаются на территориях великорусского ядра.
t.me/tolk_tolk/18826