Когда он наконец выбрался из Тбилиси, он сел по другую сторону границы и горько заплакал.

Много лет его удерживали в секс-позитивной квир-коммуне. Проговаривали с ним его тревожность, бросали из одной поликулы в другую. Толчёные таблетки на завтрак — антидепрессанты пополам с эстрогеном. Постоянная открытость и вседозволенность. К нему обращались семью разными местоимениями — он знал, что даже спустя годы не сумеет забыть об этом.

Тбилиси — город удовольствий, — говорили они. Мы создаём собственное рейв-государство, — говорили они.

Где-то там позади остались многодневные оргии, на которых все тела сливались в огромную тревожную массу. Там остались оргонные установки Райха — в них коммуна производила сексуальную энергию, чтобы перерабатывать её в электричество. Просмотр сериала Эйфория в качестве руководства к действию. Жизнь по подшивкам Птюча. Казалось, этот кошмар будет длиться вечно.

И по ночам, среди хохочущих массажистов, выясняющих отношения гендермонгеров, секс-бизнесменов, ветеранов вебкам-волны, психонавтов и солеходов, в его снах появлялась сама Слаанеш. Она садилась на край кровати и гладила его ногу розовыми тентаклями. Падение в пучину греха казалось неминуемым.

Даже сейчас он ожидал, что к нему вот-вот обратятся из ближайшей подворотни. На том самом языке, который на письме никогда не включал в себя больше пятидесяти слов и хотя бы одну запятую. На языке, щедро сдобренном англицизмами и неверными речевыми конструкциями — до состояния мерзкой каши.

«Не обесценивай наши усилия уважай нашу боль и возбудимость твоё нормативное прошлое возвращает тебя назад в травму сопротивляйся».

Но эти слова никто не произнёс. Он был свободен — впервые после стольких лет.