Потрясающий дядька
По ссылке mc_leesnick@lj

Создатели современной архитектуры, архитектуры ХХ века, были не просто художниками -- сплошь философами и политиками. Эта традиция утрачена. Чем успешнее современные мастера, тем больше они замкнуты в своем ремесле. В Рио-де-Жанейро живет последний из великих архитекторов ХХ века 97-летний Оскар Нимейер. С ним встретился и поговорил корреспондент "Власти" Алексей Тарханов.


-- Вам 97, вы построили за свою жизнь такое, что другим архитекторам и не снилось. Что автор Бразилиа думает сейчас об архитектуре?
-- Я думаю только одно: что жизнь важнее, чем архитектура. Архитектура ничего не может изменить, а жизнь меняет архитектуру до неузнаваемости.
-- Но кумир вашей молодости Ле Корбюзье выдвигал альтернативу: архитектура или революция.
-- Нет никакой альтернативы революции. Когда мы строили Бразилиа, нам казалось, что мы создаем новый мир -- совсем другой, свободный, радостный, молодой. Теперь я смотрю: а какой же он другой? Мы были все вместе, мы были едины -- архитекторы, рабочие, инженеры, политики. А сейчас все разошлись, и между нами все те же стены. А ведь мы с такой любовью строили новый город...
-- Но ведь вас подрядила буржуазная власть.
-- Президент Кубичек был настоящим идеалистом и замечательным человеком. Он дал нам возможность работать. Меня не пускали: политическая полиция была против. Он при мне накричал на них: "Нимейер проедет, он не может уйти! Без него не будет Бразилиа!" Нам дали карт-бланш. Я сам подбирал себе команду и взял с собой не только архитекторов, но и одного доктора, журналистов и еще нескольких моих друзей -- умных, веселых, но безработных. Я и подумал, почему бы им не помочь. Будет с кем поговорить не только об архитектуре. И только так можно было решать неожиданные задачи. Взять хоть здание национального конгресса, которое сейчас стало символом Бразилиа. Мы не знали, каким должен быть конгресс. Кончилось тем, что мы поехали в Рио и измерили старое здание конгресса. Потом разделили результат на количество депутатов, чтобы понять, сколько им нужно места для них самих, их помощников, машинисток и секретарш. Министр обороны все интересовался, каким будет здание министерства -- в современном или классическом стиле. Я тогда спросил его: "А вы, генерал, какое оружие предпочитаете -- современное или классическое?" Но результат! Мы строили город для бразильцев, моих товарищей, а выстроили заповедник для бюрократов. Рабочим там негде жить. Нет, архитектор обязан быть левым.
-- Неужели крах коммунизма в Европе ничего не изменил в вашем мировоззрении.
-- Крах коммунизма в Европе -- большое несчастье. В мире было две силы, теперь осталась одна -- США, которые в итоге погубят и себя, и нас всех. Буш -- типичный сукин сын, как и все, кто его поддерживает. Меня 20 лет не пускают в Штаты. Сколько раз меня звали туда на проект, а госдепартамент отказывал в визе. Для меня это лестно, это означает только одно: я все такой же, каким был, все такой же опасный.
-- Но и СССР не такой уж был подарок.
-- Я никогда не забываю, что Россия выиграла войну. Я помню, как Гитлер был уже в Сталинграде, а Сталин сказал: "На Берлин!" -- и так оно и случилось. Я с тех пор ничуть не изменился. Архитектор не может быть буржуа, его призвание -- менять мир, и я делал это разными способами. Я строил дома, я раздавал листовки на улицах, я издавал журналы, спорил, боролся. И пусть я вижу теперь, что мы потерпели неудачу, я снова готов служить делу. У меня нет претензий, что я вот такой и сякой. Меня назвали Оскар Рибера Алмейда де Нимейер Соареш -- здесь и арабские имена, и португальские, и немецкие. Я метис, как все в этой стране, и я горжусь тем, что я -- как все. Для меня главное -- не архитектура, а семья, друзья и тот бесчестный мир, который должен измениться.
-- Не слишком ли скромно для архитектурной звезды?
-- Надо вообще быть скромнее. Если бы Хрущев был поскромнее и поумнее, он не стал бы замахиваться на Сталина.
-- Когда-то архитекторы были политиками, а теперь все больше светские персонажи.
-- Не в моих правилах порицать других. Я делаю что могу, пусть и другие стараются, и я их уважаю. Нет идеальной архитектуры, нет архитектурной моды. Каждый должен делать свою архитектуру -- какую угодно, но свою. Однако нельзя забывать о людях, ты для них работаешь -- вот и вся политика.

Музей современного искусства в Нитерое (1991)
напомнил всему архитектурному миру, что мастера
рано сбрасывать со счетов

-- Точно не видел. И еще один вопрос. Вы, коммунист с младых ногтей, построили несколько самых знаменитых католических церквей. А как же "опиум для народа"?
-- Да знаешь, у меня была семья очень традиционная. Я рос под портретом папы, как ты, быть может, под портретом Сталина. А в партию я пошел не как в церковь. Я пошел в партию потому, что там были самые умные люди, каких я когда-нибудь знал.
-- Можно я вас сфотографирую?
-- Ну давай. Я сейчас ассистента позову, он нас с тобой щелкнет. Сейчас, сейчас. Ах, это ты меня одного хочешь снять? Я-то думал, ты хочешь со мной сфотографироваться, я привык, что я вроде достопримечательности и на моем фоне фотографируются -- такая древность местная. А я совсем не древность, я единственный архитектор в моей мастерской, и у нас чертова уйма работы. Надо ведь еще изменить этот проклятый мир. Закуришь? Нет? А я закурю.



Полный текст интервью: http://www.kommersant.ru/k-vlast/get_page.asp?page_id=2005660-19.htm