Я уполномочен заявить, или Шпаргалка для комиссара
В связи с известными событиями, неослабевающим интересом к этой теме органов, отдаленно напоминающих правоохранительные, а также других знакомых и не знакомых мне граждан, считаю необходимым заявить следующее:

1. У меня никогда не было и нет того, что в нашем обществе принято называть "личными врагами". Точнее, их нет в личных, бытовых, профессиональных и деловых отношениях. Я совершенно незлопамятный человек, остыв, прощаю даже серьезные проступки, кроме сознательной подлости. Не занимаю сам и не даю в долг другим людям, а если даю, никогда не требую возврата. Таким образом, реальный источник угрозы моей безопасности может лежать исключительно в сфере моей общественной деятельности. А любые домыслы о возможной случайности угроз и насилия в мой адрес, равно как и предположение об их хулиганском, бытовом или хозяйственном характере являются очевидными инсинуациями или дымовой завесой.

2. Я не являюсь "политиком", никогда не рвался, не рвусь и не собираюсь рваться к власти, не проводил и не планирую проводить каких бы то ни было "расследований", затрагивающих чьи-то конкретные интересы. Но да, я могу считаться т.н. "общественным деятелем", поскольку действую исключительно в публичной сфере, исключительно правовыми методами. Причем, эти методы сводятся к двум основным: публикации моей собственной позиции по различным вопросам, а также содействию другим людям в улучшении коммуникаций и взаимопонимания посредством создания так называемых "общих площадок" - структур гражданской и профессиональной самоорганизации. Я так действую открыто уже более двадцати лет. Вполне понимаю, что эта моя деятельность может не нравиться - иногда достаточно сильно (вплоть до публичных заявлений первых лиц региона) - многим людям, заинтересованным в сохранении и укреплении нынешнего режима, основанного на патерналистской схеме распределения благ, сохранении кастовой и клановой системы регулирования общественных отношений. Способны ли эти люди на криминально-политические "заказы", не знаю. Но вполне уместно опасение о возможности проявления т.н. синдрома "слишком ретивого исполнителя" (как, например, в истории с Димой Холодовым). 
 
3. В отличие от многих моих соратников по формирующемуся в России общегражданскому мирному сопротивлению бесчеловечному компрадорскому режиму, я никогда не был сторонником жесткого преследования и наказания его активных представителей, за исключением, разумеется, совершивших очевидные уголовные преступления. Уверен, лучшим и самым надежным способом прервать преемственность произвола в России является радикальная реформа всей системы общественно-государственных институтов, с обязательной ликвидацией номенклатурных льгот и привилегий, а также масштабной люстрацией - в правовом поле, но достаточно тщательной, призванной полностью отстранить от мест власти и "кормления" всех пособников нынешнего режима. Никаких репрессий и ничего личного - только очищение и возрождение страны.

4. Я всегда игнорировал любые формы конспирологии, теории заговоров, идеи поиска и разоблачения сексотов и прочих "врагов", выстраивания особой секретности и т.п. Считал и считаю, что полная открытость является наиболее эффективной защитой. Об интересе ко мне т.н. "спецслужб" я впервые узнал от Александра Минжуренко, который в горячую послепутчевую пору в августе-сентябре 1991 года подтвердил, что "видел в КГБ папочки на всех демократических лидеров, в том числе и на Корба". Позже высокопоставленные сотрудники регионального ФСБ проговорились о том, что они "отслеживают" большинство известных российских политиков. Неоднократно фиксировались факты осуществления незаконной слежки путем наружного наблюдения и записи телефонных разговоров в отношении "несогласных" и "неугодных", список которых в Омской области постоянно пополняется независимыми журналистами, предпринимателями, правозащитниками и просто людьми с активной гражданской позицией.

5. В связи с неоднократными угрозами, а также многочисленными фактами открытого силового воздействия на гражданских активистов региона со стороны сотрудников органов, лишь внешне похожих на правоохранительные, при одновременном тотальном игнорировании ими Конституции и законов РФ у меня, разумеется, нет никаких иллюзий относительно возможности проведения результативного расследования и наказания виновных в этих преступлениях. Отлично зная методы нашей милиции, способной в таких ситуациях проводить "следствие" преимущественно нудным "отбором объяснений" у самих потерпевших или заявителей, я вряд ли буду тратить время на содействие в этих играх, всегда заканчивающихся с одним результатом - отказом в заведении дела или его закрытием "за отсутствием состава или события преступления". Все это равно применимо и к местным прокурорским.
Если же вдруг произойдет чудо, и в России и в Омской области появятся независимые следователи, действующие исключительно в рамках Закона и в интересах общества, то им, уверен, пригодится следующий список наводящих вопросов:
 

• на каком основании на территории Омской области и других регионов России осуществляется постоянная слежка в отношении многих граждан, не являющихся нарушителями закона?
• почему были проигнорированы многочисленные сообщения СМИ и заявления граждан о грубых нарушениях Закона при подготовке и проведении публичных мероприятий в период с 2006 по 2010 годы?
• на каком основании и по чьему распоряжению в Омской области наложен запрет на проведение публичных акций на площади перед областной администрацией, а все "нарушители" этого запрета, включая журналистов или даже случайных прохожих, попадают под жесткий и абсолютно незаконный прессинг со стороны сотрудников органов, похожих на правоохранительные?
• на каком основании значительные силы сотрудников различных органов, похожих на правоохранительные, а также финансовые и технические средства постоянно отвлекаются на т.н. "профилактические мероприятия" в отношении граждан с активной жизненной позицией?
• на основании каких законов и чьих распоряжений функции политической полиции выполняют многочисленные сотрудники подразделений криминальной милиции, вплоть до ее высших руководителей?
• на каком основании высшие руководители УВД Омской области используют в "профилактических" и надзорных мероприятиях лиц криминального и полукриминального вида (т.н. "гопников")?
• почему остались без надлежащего реагирования и тщательного расследования хотя бы наиболее очевидные и вопиющие факты прямого использования сотрудников органов, похожих на правоохранительные, для совершения провокаций в отношении участников легальных мирных собраний?
• учитывая неоднократные подтверждения фактов тотальной слежки в отношении лидеров гражданского движения, осуществляемой органами, похожими на правоохранительные, справедливо ли полагать, что и неоднократные факты угроз и реального применения насилия в отношении ряда лиц, совершались либо при попустительстве, либо с санкции сотрудников указанных органов?
• на каком основании и по чьему распоряжению высшие чины УВД Омской области (начальник Центра "Э" Евгений Сысоев и зам. начальника криминальной милиции Виктор Коваленко) неоднократно требовали от организаторов публичных мероприятий "не допустить появления на них плакатов с требованиями об отставке высших руководителей региона и страны"?
• если к давлению на гражданских активистов непричастны сотрудники милиции или они осуществляют это вынужденно, под давлением неких более влиятельных структур, то что это за структуры? Если поверить в неоднократные публичные и приватные заверения высших руководителей УВД Омской области о том, что милиция и чекисты действуют в единой связке, а значит, и ФСБ непричастна к угрозам и физическому давлению в отношении гражданских активистов, то следует ли полагать реальным наличие в стране и регионе силовых структур, находящихся полностью вне правового поля и контроля со стороны общества и СМИ? В чьих интересах действуют эти структуры?

Первоисточник, актуализация и обсуждение - на портале "Омск Политический".