Горький и Америка
Еще один отрывок из новой книги Басинского.

…Его [Горького] американская поездка фактически сорвалась и сопровождалась постоянным скандалом: его с М. Ф. Андреевой как невенчанных отказались пустить в какую-либо гостиницу, даже самую захудалую. Америка - пуританская страна.
Впрочем, поначалу Горький даже был восхищен Амери-кой, особенно Нью-Йорком, по распространенной ошибке всякого вновь приезжего путая всю Америку с Нью-Йорком и даже не со всем Нью-Йорком, а с Манхэттеном. "Вот, Леонид, где нужно тебе побывать, - уверяю тебя. Эта такая удивительная фантазия из камня, стекла, железа, фантазия, которую создали безумные великаны, уроды, тоскующие о красоте, мятежные души, полные дикой энергии. Все эти Берлины, Парижы и прочие "большие" города - пустяки по сравнению с Нью-Йорком. Социализм должен впервые реализоваться здесь..."
Через несколько дней он уже изменил свое отношение к стране и писал Андрееву: "Мой друг, Америка изумительно-нелепая страна, и в этом отношении она интересна до сумасшествия. Я рад, что попал сюда, ибо и в мусорной яме встречаются перлы. Например, серебряные ложки, выплеснутые кухаркой вместе с помоями.
Америка - мусорная яма Европы. <...>
Я здесь все видел - М. Твена, Гарвардский университет, миллионеров, Гиддингса и Марка Хаша, социалистов и полевых мышей. А Ниагару - не видал. И не увижу. Не хочу Ниагары.
Лучше всего здесь собаки, две собаки Нестор и Дёори. Затем - бабочки. Удивительные бабочки! Пауки хорошо. И - индейцы. Не увидав индейца, - нельзя понять цивилизацию и нельзя почувствовать к ней надлежащего по силе презрения. Негр тоже слабо переносит цивилизацию, но негр любит сладкое. Он может служить швейцаром. Индеец ничего не может. Он просто приходит в город, молча некоторое время смотрит на цивилизацию, курит, плюет и молча исчезает. Так он живет и когда наступит час его смерти, - он тоже плюется, индеец! <...>
Еще хороши в Америке профессора и особенно психоло-ги. Из всех дураков, которые потому именно глупы, что считают себя умными, эти самые совершенные. Можно ездить в Америку для того только, чтобы побеседовать с профессором психологии. В грустный час ты сядешь на пароход и, проболтавшись шесть дней в океане, вылезаешь в Америке. Подходит профессор и, не предлагая понести твой чемодан, - что он, вероятно, мог бы сделать артистически, - спрашивает, заглядывая своим левым глазом в свою же правую ноздрю:
- Полагаете ли вы, сэр, что душа бессмертна?
И если ты не умрешь со смеха, спрашивает еще:
- Разумна ли она, сэр?
Иногда кожа на спине лопается от смеха. Интересна здесь проституция и религия. Религия - пред-мет комфорта. К попу приходит один из верующих и говорит:
- Я слушал вас три года, сэр, и вы меня вполне удовле-творяли. Я люблю, чтобы мне говорили в церкви о небе, ан-гелах, будущей жизни на небесах, о мирном и кротком. Но, сэр, последнее время в ваших речах звучит недовольство жизнью. Это не годится для меня. В церкви я хочу найти отдых... Я - бизнесмен - человек дела, мне необходим отдых. И поэтому вы сделаете очень хорошо, сэр, если перестанете говорить о... трудном в жизни... или уйдете из церкви... Поп делает так или эдак, и все идет своим порядком".
Судя по этим письмам, а также по очерку "Город Желтого Дьявола", посвященному Нью-Йорку, Горький был не слишком доволен американской поездкой. 1 апреля 1906 года его и М. Ф.Андрееву буквально выставили на улицу из отеля "Бельклер" и не приняли ни в один другой. Сперва Горький со своей гражданской женой был вынужден поселиться в клубе молодых писателей на 5-й авеню, а затем их любезно приютила в своем доме чета Престони и Джона Мартин.
По этому поводу Горький написал возмущенное письмо в "Times"…