|
|
Пишет wg (![[info]](http://lj.rossia.org/img/userinfo.gif){kind=small} wg)@ 2007-03-17 22:10:00 |
 |
|
 |
|
|
|
|
|
|
 |
|
 |
Миссия Требич-Линкольна и провал Капповского путча
Второй отрывок из книги Гитлер, Inc. Как Британия и США создавали Третий рейх. Гвидо Джакомо Препарата.
Миссия Требич-Линкольна и провал Капповского путча. Часть первая.
После того как были оговорены условия мира, высшее командование германской армии в лице Гинденбурга и Гренера сошло со сцены. Утратив звено, связывавшее армию с правительством, армия, по существу, оставалась без командования с июня по ноябрь 1919 года.
В образовавшемся вакууме реакционные партии, проявив нехарактерную для них гибкость, сразу же объединили свои усилия, чтобы захватить то, что представлялось им их законной собственностью . Естественно, Британия предусмотрела и такое развитие событий. То, что британцы наблюдали в 1919 году, когда вместе с союзниками вели невидимую войну против русских белогвардейцев, было движением сопротивления значительных обломков германской армии, пытавшейся самостоятельно реорганизоваться, чтобы удержать захваченные в Центральной Европе территории. Это хотя и несколько сумбурное, но угрожающее шевеление немецкого воинства приобрело отчетливую форму и окраску в Восточной Пруссии и части Прибалтийских стран, где на несколько месяцев после окончания войны окопалась пестрая смесь Добровольческого корпуса и одетых в форму дезертиров, которые упорно сражались с поляками на одном фронте и с большевиками на другом, одновременно братаясь с руководством русского Белого движения.
Послевоенная ситуация стабилизировалась после того, как были обозначены демаркационные линии между Германией и Россией; эти линии были созданы для того, чтобы образовать кордон из новоиспеченных стран - от Чехословакии до Эстонии через Польшу. По условиям версальского эксперимента следовало надежно разделить Германию и Россию. После этого, по настоятельному требованию союзников, самые непокорные из немецких генералов были отозваны на родину. Фон дер Гольц, герой латвийской кампании и яростный противник большевизма, вернулся в Германию в августе 1919 года, но его войска остались на месте, сгруппировавшись вокруг белого авантюриста Авалова-Бермондта. Получая поддержку со стороны крупных немецких промышленников, желавших опрокинуть красных, авангард Авалова стоял наготове, служа зимой 1919 года мостом, по которому немецкий капитал собирался проникнуть на российские рынки. Перейдя в наступление и сломив сопротивление красных, Авалов и немецкие дивизии рассчитывали соединиться с Колчаком, Деникиным, Врангелем и другими белыми военачальниками.
В декабре 1919 года британский представитель международ-ной комиссии, учрежденной для усмирения этого мятежа, генерал Тернер, сообщал из Тильзита [сейчас - город Советск в Калининградской области] в Восточной Пруссии:
Немцы действительно не были разгромлены: они до сих пор могли рассчитывать - присоединив к армии членов разрозненных, но многочисленных полувоенных подпольных организаций - на создание укомплектованных и полностью оснащен-ных ударных сил численностью около двух миллионов человек. Если бы переворот оказался успешным, то с учетом неопределенности обстановки в России вся стратегия морских держав, направленная на окружение Германии, потерпела бы сокрушительное поражение. Если бы мятеж увенчался успехом, а это было более чем вероятно, то консолидированный фронт белых - немцев, русских и венгров,- выгнувшись в сторону Европейской части России, неизбежно подорвал бы, если бы не уничтожил на корню власть русских большевиков, бывших предметом особой заботы союзников, и составил бы ядро евразийского партнерства, что немедленно привело бы к выходу Германии из Версальского договора и сделало ее неуязвимой по отношению к британской блокаде. Люди из "Nationale Vereinigung", прусские монархисты старой школы, бывшие не только ярыми антикоммунистами, но и не менее ярыми англо-фобами, представляли явную угрозу британским планам, и по-этому их надо было остановить. Или, что еще лучше, выжечь каленым железом.
То, как удалось Британии расстроить грядущий мятеж немецких "белогвардейцев",- еще один показательный образец интриги в истории двадцатого века,- остается загадкой и по сей день. Однако тщательный отбор и просмотр некоторых видимых нитей, которые можно отыскать в хрониках и документах, отчасти проливают свет на механику этого дела.
5 июля 1919 года Людендорф посылает своего бывшего адъютанта, полковника Бауэра прозондировать возможную реакцию британцев. Представляется, что Бауэр выложил карты на стол, прямо спросив начальника главного британского штаба в Кельне полковника Райана, признает ли Британия "более сильное" германское правительство. Это будет не диктатура, уточнил Бауэр, а последовательная республика, которая не станет терпеть социалистические беспорядки, заставит страну "работать" и, таким образом, со всем тщанием и пунктуальностью честно выполнит свои международные обязательства. Это будет такая республика, заключил он, подмигнув своему британскому коллеге, которая сможет найти свое гармоничное развитие в конституци-онной монархии британского типа.
Райан понял, что полковник блефует; англичанин принял Бауэра за того, кем тот был в действительности,- за эмиссара непреклонных монархистов, не имевших ни малейшего намерения смириться с Версальским договором и поклявшихся отомстить британцам, заключив союз с белогвардейской Россией. Но Райан принял условия игры и посоветовал Бауэру продолжать усилия в выбранном направлении; он гарантировал лояльное отношение союзников при условии, что шеф Бауэра, одиозный и заметный генерал Людендорф, который в глазах англо-французской публики до сих пор оставался "военным преступником", будет держаться в тени.
В тот же день "путеводный светоч" реакционного заговора, Вольфганг Капп, бывший чиновник сельскохозяйственного министерства Восточной Пруссии, а ныне один из вождей националистов, прощупал настроение в северном отделении штаба рейхсвера, высказав его начальнику, генералу фон Секту, идею разрыва Версальского договора и насильственного изгнания поляков из познанского анклава [Часть германской территории, отданная новообразованному польскому государству согласно решениям, принятым в Версале]. Генерал Сект не был другом поляков, но не имел никакого желания затевать направленный против Британии заговор и на этот раз выставил Каппа прочь.
Тем временем, в августе 1919 года, в Берлин прибыл месяц назад выпущенный из британской тюрьмы Требич-Линкольн.
Если на небесах и под ними, на нашей грешной земле, есть самые уродливые порождения нашей прискорбной и жалкой материалистической философии, то Игнац Требич-Линкольн, без сомнения, был одним из них. Родился в Венгрии в 1879 году, в городке Пакше на Дунае, в конце века стал свидетелем разорения своего отца - мелкого торговца (35). Украв золотые часы, он сбежал из семьи и укрылся от полиции в Барбиканской мис-сии для новообращенных иудеев в Лондоне. Там он украл часы у своего англиканского покровителя и вернулся в Венгрию, ко-торую ему пришлось тотчас и навсегда покинуть, так как его продолжали разыскивать за первую кражу. Было тогда Требичу всего девятнадцать лет.
Совершенно отощав, он добрался до Гамбурга, где принял христианство пресвитерианского толка. Не выдержав строгой дисциплины семинаристскои жизни и не найдя себе достойного применения, он вместе с женой-немкой отправился в еврейскую миссию Монреаля. В Канаде он переметнулся в англиканский лагерь - оставшись равнодушным к религиозным вопросам в глубине души, он тем не менее был посвящен в духовный сан, став дьяконом. Для того чтобы англизировать свою фамилию, он добавил к ней слово "Линкольн". Через два года финансовые затруднения вынудили его вернуться в Европу - в Лондон через Гамбург. В 1903 году он нашел место викария, совмещающего должность священника в Эпплдоре (графство Кент), но полно-правным священником стать не смог. Говорят, что на нескольких его проповедях присутствовал и Ллойд Джордж.
Когда тесть Требича умер, оставив небольшое состояние, он немедленно оставил духовное поприще и бросился искать путей в политику. Сначала он претендовал на место пропагандис-та в одном обществе трезвости, но не прошел собеседования. Потом он наконец наткнулся на шоколадного короля, крупного предпринимателя Бенджамина Раунтри, который был просто очарован Требичем и предложил ему должность своего личного секретаря. С 1909-го по 1916 год, в качестве члена свиты Раунтри, он проводил эмпирические социологические исследования в сельских районах Северной Европы. Возможно, что именно в то время он и стал членом ложи. Поддержанный, как говорят, Ллойд Джорджем, он баллотировался от либеральной партии в Дарлингтоне, районе Йорка; Уинстон Черчилль на-правил ему письмо с пожеланиями успеха; то же самое сделал и Ллойд Джордж. Частые поездки Требича на Балканы привлекли к нему любопытство консулов и атташе министерства иностран-ных дел. Сделав главным содержанием своей предвыборной программы пункт о беспошлинной торговле, Требич сенсаци-онно победил своего уверенного в себе консервативного соперника. Этот новоявленный, совершенно немыслимый член пар-ламента не продержался там и пары речей, так как его темный бизнес оставил его без средств и без поддержки либералов.
Так же как и Парвус Гельфанд десятилетием раньше, Требич отправился на Балканы в поисках легких денег, но, в отличие от своего собрата по темным делишкам Гельфанда, Требич не сумел нажить состояние. К началу Первой мировой войны он вернул-ся в Лондон и предложил свои услуги британской разведке в качестве "цензора венгерской и румынской корреспонденции в военном и почтовом ведомствах". С этого момента все письменные источники, касающиеся дальнейшей судьбы Требича, становятся туманными и невразумительными: с одной стороны, это осторожные и к тому же весьма лаконичные архивные донесения, а с другой - волнующие повествования ослепленных и ошеломленных рассказчиков. Историки старой школы отметают эти измышления как "развлекательный абсурд".
С декабря 1914-го по январь 1915 года Требич находится в Роттердаме, жарком горниле военного шпионажа. Нигде не говорится ни слова о том, что он готовил там в течение двух недель своего пребывания в этом городе. Мастера преувеличений и приукрашиваний клялись, что он работал двойным агентом, передавая британцам сведения о позициях немецких войск, с одной стороны, и изучая совместно с немецкими спецслужбами возможности блокировать Суэцкий канал - английские ворота в Индию - затоплением в нем одного-двух океанских лайнеров с заполненными цементом трюмами. По возвращении в Лондон он передал офицерам разведки конверт с немецким планом неограниченной подводной войны и секретными кодами резидентов немецкой разведки в Соединенных Штатах.
Подарок, как сказал сам Требич. Дело его было передано затем капитану Реджинальду Холлу, начальнику разведывательного от-дела военно-морского флота. Холл дал Требичу три дня на то, чтобы исчезнуть. Не ясно, позволила ли британская разведка Требичу таким образом расплатиться ценными документами и избежать смертного приговора за государственную измену, или он просто получил некое следующее задание.
В феврале Требич всплывает в Нью-Йорке, где пробавляется публикацией статей о своей шпионской деятельности в Англии и Голландии. По настоянию британского консула его арестова-ли по обвинению в мошенничестве: перед войной, находясь в затруднительном финансовом положении, Требич подделал подпись Раунтри на нескольких простых векселях. Ожидая, когда в Нью-Йорк прибудут офицеры Скотленд-Ярда и отвезут его в Британию, он сумел отчасти загладить свою вину, предложив ФБР свои услуги в дешифровке сложных и запутанных немецких телеграмм. Бюро приняло это предложение. Требичу был предоставлен полусвободный режим, из-под которого он сумел ускользнуть, сбежав на какую-то ферму в Нью-Джерси, где его наконец обнаружили, задержали и препроводили в Британию, где он и предстал перед судом. В июле 1916 года он был "приго-ворен к трем годам каторжных работ" в исправительных учреж-дениях Британии (43). Другими словами, он исчез из всех офи-циальных отчетов и донесений на целых три года - трудно поверить, что все это время он безвыходно пробыл за решеткой. Есть свидетельства, что за это время он успел побывать да-же в России.
11 августа 1919 года он пароходом прибыл из Британии в Голландию. Из Голландии он приехал в Германию.
"Ступивший на берлинские мостовые... безработный, одинокий и голодный... не имевший ни гроша за душой беглец" (46), "иностранец, еврей по рождению, только что отбывший срок", Требич уже через пару недель сумел завести знакомство с тяготевшими к правым кругам журналистами и опубликовать в их тенденциозных листках антианглийские статьи, в жанре, в каком он сильно поднаторел еще в Манхэттене в 1915 году.
К середине сентября он уже чувствовал себя настолько уютно и надежно в святая святых "Национального единства" Людендорфа, что изъявил готовность возглавить миссию в Голландию, чтобы - ни больше ни меньше - склонить и обязать бывшего кайзера к участию в грядущем заговоре и мятеже.
Трезвые и здравомыслящие биографы Требича, стремящиеся развеять любые "заговорщические фантазии", могущие возникнуть из созерцания столь диковинных происшествий, не жалеют усилий, чтобы охарактеризовать жизненный путь Требича просто как "пустой фейерверк... маниакально-депрессивного негодяя" (48), что, очевидно, является самым забавным абсурдом из всех высказанных на этот счет мнений.
Не будучи ни профессиональным шпионом, ни самозванцем, Требич, что наиболее вероятно, был, как и Парвус, одним из тех "специалистов", набивших руку в искусстве подрывной деятельности, которые стали частью более обширной сети наемников, зачарованных в той или иной форме своей мнимой причастностью к власти.
Представляется очевидным, что в 1919 году Требич, проведя какое-то время под замком, откупился на свободу от Британии, подписав свое последнее обязательство перед английской короной. С самого начала в германских правых кругах раздавались отдельные отчаянные голоса, прямо называвшие Требича аген-том-провокатором Британии, присланным в Берлин специаль-но для того, чтобы сорвать направленный против республики мятеж. Например, заклятый враг Эрцбергера Гельфрейх и, как говорят, адмирал Тирпиц, отец неограниченной подводной войны ("топить все, что движется"), вышли из игры, как только узнали об участии в ней Требича. Но к началу октября полковник Бауэр был уже в сетях Требича - этот последний стал ближайшим сотрудником полковника.
Две поездки в Голландию, имевшие целью склонить к участию в мятеже бывшего кайзера и кронпринца, провалились. Вильгельм и его сын, возможно по рекомендации советников, отклонили все предложения, вероятно решив не компрометировать свою и без того не вполне безупречную репутацию, увлекшись предложениями неведомо откуда взявшегося проходимца, который предлагает возглавить монархический заговор. Вероятно, ни кайзер, ни кронпринц не желали больше никакой власти.
Заведенная отважным Требичем интрига внезапно переместилась на восток: в нее вмешалась Советская Россия. Авантюрист из Пакша, кажется, сумел уговорить немецких заговорщиков вступить в сношения с большевиками - для страховки, имея в виду неминуемое поражение русских белогвардейцев.
В ноябре 1919 года Советы de facto имели в Берлине двух представителей. Одним был Карл Радек, бывший польский социалист и одаренный публицист, поставивший свой талант на службу большевикам. Он был одним из немногих избранных, кто сопровождал Ленина в его, организованной Парвусом, поездке через Германию в апреле 1917 года. 8 декабря 1919 года состоялась встреча полковника Бауэра с Радеком.
В беседе с Радеком Бауэр затронул возможность достижения взаимопонимания между офицерами и рабочими: он спросил Радека, не может ли Москва с помощью своего германского рупора, КПГ, успокоить трудящихся и удержать их от всеобщей забастовки, которая может нарушить ход будущего мятежа. Радек отвечал уклончиво, сказав, что решение об этом может быть принято только в Москве.
Другим официальным советским чиновником, жившим в Берлине, был Вигдор Копп, бывший своего рода послом в Германии с ноября 1919 года. Этот Копп, если верить воспоминаниям Требича, встречался с Бауэром несколько раз. Бауэр и здесь настаивал на том, чтобы КПГ не препятствовало мятежу объявлением забастовки. Правда, пока шли эти фантастические переговоры, немецкие монархисты продолжали печатать фальшивые деньги для белой армии Авалова.
Второй отрывок из книги Гитлер, Inc. Как Британия и США создавали Третий рейх. Гвидо Джакомо Препарата.
Миссия Требич-Линкольна и провал Капповского путча. Часть первая.
После того как были оговорены условия мира, высшее командование германской армии в лице Гинденбурга и Гренера сошло со сцены. Утратив звено, связывавшее армию с правительством, армия, по существу, оставалась без командования с июня по ноябрь 1919 года.
В образовавшемся вакууме реакционные партии, проявив нехарактерную для них гибкость, сразу же объединили свои усилия, чтобы захватить то, что представлялось им их законной собственностью . Естественно, Британия предусмотрела и такое развитие событий. То, что британцы наблюдали в 1919 году, когда вместе с союзниками вели невидимую войну против русских белогвардейцев, было движением сопротивления значительных обломков германской армии, пытавшейся самостоятельно реорганизоваться, чтобы удержать захваченные в Центральной Европе территории. Это хотя и несколько сумбурное, но угрожающее шевеление немецкого воинства приобрело отчетливую форму и окраску в Восточной Пруссии и части Прибалтийских стран, где на несколько месяцев после окончания войны окопалась пестрая смесь Добровольческого корпуса и одетых в форму дезертиров, которые упорно сражались с поляками на одном фронте и с большевиками на другом, одновременно братаясь с руководством русского Белого движения.
Послевоенная ситуация стабилизировалась после того, как были обозначены демаркационные линии между Германией и Россией; эти линии были созданы для того, чтобы образовать кордон из новоиспеченных стран - от Чехословакии до Эстонии через Польшу. По условиям версальского эксперимента следовало надежно разделить Германию и Россию. После этого, по настоятельному требованию союзников, самые непокорные из немецких генералов были отозваны на родину. Фон дер Гольц, герой латвийской кампании и яростный противник большевизма, вернулся в Германию в августе 1919 года, но его войска остались на месте, сгруппировавшись вокруг белого авантюриста Авалова-Бермондта. Получая поддержку со стороны крупных немецких промышленников, желавших опрокинуть красных, авангард Авалова стоял наготове, служа зимой 1919 года мостом, по которому немецкий капитал собирался проникнуть на российские рынки. Перейдя в наступление и сломив сопротивление красных, Авалов и немецкие дивизии рассчитывали соединиться с Колчаком, Деникиным, Врангелем и другими белыми военачальниками.
В декабре 1919 года британский представитель международ-ной комиссии, учрежденной для усмирения этого мятежа, генерал Тернер, сообщал из Тильзита [сейчас - город Советск в Калининградской области] в Восточной Пруссии:
- Создается впечатление, что в Восточной Пруссии до сих пор не знают, что Германия проиграла войну. Военная партия здесь всемогуща, а милитаризм цветет во всех своих формах и проявлениях. Лично я не сомневаюсь в том, что существует заговор, имеющий целью свержение правительства, так же как и не сомневаюсь в том, что у армии достаточно сил для совершения переворота.
Немцы действительно не были разгромлены: они до сих пор могли рассчитывать - присоединив к армии членов разрозненных, но многочисленных полувоенных подпольных организаций - на создание укомплектованных и полностью оснащен-ных ударных сил численностью около двух миллионов человек. Если бы переворот оказался успешным, то с учетом неопределенности обстановки в России вся стратегия морских держав, направленная на окружение Германии, потерпела бы сокрушительное поражение. Если бы мятеж увенчался успехом, а это было более чем вероятно, то консолидированный фронт белых - немцев, русских и венгров,- выгнувшись в сторону Европейской части России, неизбежно подорвал бы, если бы не уничтожил на корню власть русских большевиков, бывших предметом особой заботы союзников, и составил бы ядро евразийского партнерства, что немедленно привело бы к выходу Германии из Версальского договора и сделало ее неуязвимой по отношению к британской блокаде. Люди из "Nationale Vereinigung", прусские монархисты старой школы, бывшие не только ярыми антикоммунистами, но и не менее ярыми англо-фобами, представляли явную угрозу британским планам, и по-этому их надо было остановить. Или, что еще лучше, выжечь каленым железом.
То, как удалось Британии расстроить грядущий мятеж немецких "белогвардейцев",- еще один показательный образец интриги в истории двадцатого века,- остается загадкой и по сей день. Однако тщательный отбор и просмотр некоторых видимых нитей, которые можно отыскать в хрониках и документах, отчасти проливают свет на механику этого дела.
5 июля 1919 года Людендорф посылает своего бывшего адъютанта, полковника Бауэра прозондировать возможную реакцию британцев. Представляется, что Бауэр выложил карты на стол, прямо спросив начальника главного британского штаба в Кельне полковника Райана, признает ли Британия "более сильное" германское правительство. Это будет не диктатура, уточнил Бауэр, а последовательная республика, которая не станет терпеть социалистические беспорядки, заставит страну "работать" и, таким образом, со всем тщанием и пунктуальностью честно выполнит свои международные обязательства. Это будет такая республика, заключил он, подмигнув своему британскому коллеге, которая сможет найти свое гармоничное развитие в конституци-онной монархии британского типа.
Райан понял, что полковник блефует; англичанин принял Бауэра за того, кем тот был в действительности,- за эмиссара непреклонных монархистов, не имевших ни малейшего намерения смириться с Версальским договором и поклявшихся отомстить британцам, заключив союз с белогвардейской Россией. Но Райан принял условия игры и посоветовал Бауэру продолжать усилия в выбранном направлении; он гарантировал лояльное отношение союзников при условии, что шеф Бауэра, одиозный и заметный генерал Людендорф, который в глазах англо-французской публики до сих пор оставался "военным преступником", будет держаться в тени.
В тот же день "путеводный светоч" реакционного заговора, Вольфганг Капп, бывший чиновник сельскохозяйственного министерства Восточной Пруссии, а ныне один из вождей националистов, прощупал настроение в северном отделении штаба рейхсвера, высказав его начальнику, генералу фон Секту, идею разрыва Версальского договора и насильственного изгнания поляков из познанского анклава [Часть германской территории, отданная новообразованному польскому государству согласно решениям, принятым в Версале]. Генерал Сект не был другом поляков, но не имел никакого желания затевать направленный против Британии заговор и на этот раз выставил Каппа прочь.
Тем временем, в августе 1919 года, в Берлин прибыл месяц назад выпущенный из британской тюрьмы Требич-Линкольн.
Если на небесах и под ними, на нашей грешной земле, есть самые уродливые порождения нашей прискорбной и жалкой материалистической философии, то Игнац Требич-Линкольн, без сомнения, был одним из них. Родился в Венгрии в 1879 году, в городке Пакше на Дунае, в конце века стал свидетелем разорения своего отца - мелкого торговца (35). Украв золотые часы, он сбежал из семьи и укрылся от полиции в Барбиканской мис-сии для новообращенных иудеев в Лондоне. Там он украл часы у своего англиканского покровителя и вернулся в Венгрию, ко-торую ему пришлось тотчас и навсегда покинуть, так как его продолжали разыскивать за первую кражу. Было тогда Требичу всего девятнадцать лет.
Совершенно отощав, он добрался до Гамбурга, где принял христианство пресвитерианского толка. Не выдержав строгой дисциплины семинаристскои жизни и не найдя себе достойного применения, он вместе с женой-немкой отправился в еврейскую миссию Монреаля. В Канаде он переметнулся в англиканский лагерь - оставшись равнодушным к религиозным вопросам в глубине души, он тем не менее был посвящен в духовный сан, став дьяконом. Для того чтобы англизировать свою фамилию, он добавил к ней слово "Линкольн". Через два года финансовые затруднения вынудили его вернуться в Европу - в Лондон через Гамбург. В 1903 году он нашел место викария, совмещающего должность священника в Эпплдоре (графство Кент), но полно-правным священником стать не смог. Говорят, что на нескольких его проповедях присутствовал и Ллойд Джордж.
Когда тесть Требича умер, оставив небольшое состояние, он немедленно оставил духовное поприще и бросился искать путей в политику. Сначала он претендовал на место пропагандис-та в одном обществе трезвости, но не прошел собеседования. Потом он наконец наткнулся на шоколадного короля, крупного предпринимателя Бенджамина Раунтри, который был просто очарован Требичем и предложил ему должность своего личного секретаря. С 1909-го по 1916 год, в качестве члена свиты Раунтри, он проводил эмпирические социологические исследования в сельских районах Северной Европы. Возможно, что именно в то время он и стал членом ложи. Поддержанный, как говорят, Ллойд Джорджем, он баллотировался от либеральной партии в Дарлингтоне, районе Йорка; Уинстон Черчилль на-правил ему письмо с пожеланиями успеха; то же самое сделал и Ллойд Джордж. Частые поездки Требича на Балканы привлекли к нему любопытство консулов и атташе министерства иностран-ных дел. Сделав главным содержанием своей предвыборной программы пункт о беспошлинной торговле, Требич сенсаци-онно победил своего уверенного в себе консервативного соперника. Этот новоявленный, совершенно немыслимый член пар-ламента не продержался там и пары речей, так как его темный бизнес оставил его без средств и без поддержки либералов.
Так же как и Парвус Гельфанд десятилетием раньше, Требич отправился на Балканы в поисках легких денег, но, в отличие от своего собрата по темным делишкам Гельфанда, Требич не сумел нажить состояние. К началу Первой мировой войны он вернул-ся в Лондон и предложил свои услуги британской разведке в качестве "цензора венгерской и румынской корреспонденции в военном и почтовом ведомствах". С этого момента все письменные источники, касающиеся дальнейшей судьбы Требича, становятся туманными и невразумительными: с одной стороны, это осторожные и к тому же весьма лаконичные архивные донесения, а с другой - волнующие повествования ослепленных и ошеломленных рассказчиков. Историки старой школы отметают эти измышления как "развлекательный абсурд".
С декабря 1914-го по январь 1915 года Требич находится в Роттердаме, жарком горниле военного шпионажа. Нигде не говорится ни слова о том, что он готовил там в течение двух недель своего пребывания в этом городе. Мастера преувеличений и приукрашиваний клялись, что он работал двойным агентом, передавая британцам сведения о позициях немецких войск, с одной стороны, и изучая совместно с немецкими спецслужбами возможности блокировать Суэцкий канал - английские ворота в Индию - затоплением в нем одного-двух океанских лайнеров с заполненными цементом трюмами. По возвращении в Лондон он передал офицерам разведки конверт с немецким планом неограниченной подводной войны и секретными кодами резидентов немецкой разведки в Соединенных Штатах.
Подарок, как сказал сам Требич. Дело его было передано затем капитану Реджинальду Холлу, начальнику разведывательного от-дела военно-морского флота. Холл дал Требичу три дня на то, чтобы исчезнуть. Не ясно, позволила ли британская разведка Требичу таким образом расплатиться ценными документами и избежать смертного приговора за государственную измену, или он просто получил некое следующее задание.
В феврале Требич всплывает в Нью-Йорке, где пробавляется публикацией статей о своей шпионской деятельности в Англии и Голландии. По настоянию британского консула его арестова-ли по обвинению в мошенничестве: перед войной, находясь в затруднительном финансовом положении, Требич подделал подпись Раунтри на нескольких простых векселях. Ожидая, когда в Нью-Йорк прибудут офицеры Скотленд-Ярда и отвезут его в Британию, он сумел отчасти загладить свою вину, предложив ФБР свои услуги в дешифровке сложных и запутанных немецких телеграмм. Бюро приняло это предложение. Требичу был предоставлен полусвободный режим, из-под которого он сумел ускользнуть, сбежав на какую-то ферму в Нью-Джерси, где его наконец обнаружили, задержали и препроводили в Британию, где он и предстал перед судом. В июле 1916 года он был "приго-ворен к трем годам каторжных работ" в исправительных учреж-дениях Британии (43). Другими словами, он исчез из всех офи-циальных отчетов и донесений на целых три года - трудно поверить, что все это время он безвыходно пробыл за решеткой. Есть свидетельства, что за это время он успел побывать да-же в России.
11 августа 1919 года он пароходом прибыл из Британии в Голландию. Из Голландии он приехал в Германию.
"Ступивший на берлинские мостовые... безработный, одинокий и голодный... не имевший ни гроша за душой беглец" (46), "иностранец, еврей по рождению, только что отбывший срок", Требич уже через пару недель сумел завести знакомство с тяготевшими к правым кругам журналистами и опубликовать в их тенденциозных листках антианглийские статьи, в жанре, в каком он сильно поднаторел еще в Манхэттене в 1915 году.
К середине сентября он уже чувствовал себя настолько уютно и надежно в святая святых "Национального единства" Людендорфа, что изъявил готовность возглавить миссию в Голландию, чтобы - ни больше ни меньше - склонить и обязать бывшего кайзера к участию в грядущем заговоре и мятеже.
Трезвые и здравомыслящие биографы Требича, стремящиеся развеять любые "заговорщические фантазии", могущие возникнуть из созерцания столь диковинных происшествий, не жалеют усилий, чтобы охарактеризовать жизненный путь Требича просто как "пустой фейерверк... маниакально-депрессивного негодяя" (48), что, очевидно, является самым забавным абсурдом из всех высказанных на этот счет мнений.
Не будучи ни профессиональным шпионом, ни самозванцем, Требич, что наиболее вероятно, был, как и Парвус, одним из тех "специалистов", набивших руку в искусстве подрывной деятельности, которые стали частью более обширной сети наемников, зачарованных в той или иной форме своей мнимой причастностью к власти.
Представляется очевидным, что в 1919 году Требич, проведя какое-то время под замком, откупился на свободу от Британии, подписав свое последнее обязательство перед английской короной. С самого начала в германских правых кругах раздавались отдельные отчаянные голоса, прямо называвшие Требича аген-том-провокатором Британии, присланным в Берлин специаль-но для того, чтобы сорвать направленный против республики мятеж. Например, заклятый враг Эрцбергера Гельфрейх и, как говорят, адмирал Тирпиц, отец неограниченной подводной войны ("топить все, что движется"), вышли из игры, как только узнали об участии в ней Требича. Но к началу октября полковник Бауэр был уже в сетях Требича - этот последний стал ближайшим сотрудником полковника.
Две поездки в Голландию, имевшие целью склонить к участию в мятеже бывшего кайзера и кронпринца, провалились. Вильгельм и его сын, возможно по рекомендации советников, отклонили все предложения, вероятно решив не компрометировать свою и без того не вполне безупречную репутацию, увлекшись предложениями неведомо откуда взявшегося проходимца, который предлагает возглавить монархический заговор. Вероятно, ни кайзер, ни кронпринц не желали больше никакой власти.
Заведенная отважным Требичем интрига внезапно переместилась на восток: в нее вмешалась Советская Россия. Авантюрист из Пакша, кажется, сумел уговорить немецких заговорщиков вступить в сношения с большевиками - для страховки, имея в виду неминуемое поражение русских белогвардейцев.
В ноябре 1919 года Советы de facto имели в Берлине двух представителей. Одним был Карл Радек, бывший польский социалист и одаренный публицист, поставивший свой талант на службу большевикам. Он был одним из немногих избранных, кто сопровождал Ленина в его, организованной Парвусом, поездке через Германию в апреле 1917 года. 8 декабря 1919 года состоялась встреча полковника Бауэра с Радеком.
В беседе с Радеком Бауэр затронул возможность достижения взаимопонимания между офицерами и рабочими: он спросил Радека, не может ли Москва с помощью своего германского рупора, КПГ, успокоить трудящихся и удержать их от всеобщей забастовки, которая может нарушить ход будущего мятежа. Радек отвечал уклончиво, сказав, что решение об этом может быть принято только в Москве.
Другим официальным советским чиновником, жившим в Берлине, был Вигдор Копп, бывший своего рода послом в Германии с ноября 1919 года. Этот Копп, если верить воспоминаниям Требича, встречался с Бауэром несколько раз. Бауэр и здесь настаивал на том, чтобы КПГ не препятствовало мятежу объявлением забастовки. Правда, пока шли эти фантастические переговоры, немецкие монархисты продолжали печатать фальшивые деньги для белой армии Авалова.
