|
|
Пишет wg (![[info]](http://lj.rossia.org/img/userinfo.gif){kind=small} wg)@ 2007-05-08 21:08:00 |
 |
|
 |
|
|
|
|
|
|
 |
|
 |
«Белые»
Из «Дневника» В.Короленко:
«… 23 апреля [1919 г.] вечером приехала Дуня из Одессы. Рассказывает о безобразиях, которые происходили в Одессе при добровольцах и союзниках. В Одессу съехалось все денежное и, наряду с большой нуждой – царит безумная роскошь. Тут собрались реакционеры со всей России, - тут и наш полтавский Нога, и Гриневич, и Багговут, бывший губернатор, и много, много других. Большим влиянием на союзников пользовался Меллер-Закомельский, который [которого?] рекомендовал Андро – с прибавкой теперь де-Ланжерон. Этот более чем сомнительный господин и представлял для союзников объединенную против большевиков Россию! К союзному командованию ездила делегация с представлением о неудобстве такого представительства. … Происходили расстрелы (это, кажется, всюду одинаково), происходили оргии наряду с нуждой, вообще Одесса дала зрелище изнанки капитализма, для многих неглубоко думающих людей составляющую всю его сущность.
Союзники довольно неблаговидно поступили с добровольцами и своими приверженцами. Они, не предупреждая населения, сдали Одессу без боя. Все явно контрреволюционное кинулось на транспорты и пароходы. За места драли невероятные цены. Кое-где даже за стакан воды брали по 100 р.!..
Когда Дуня ехала из Севастополя в Одессу (ранее), ей пришлось сидеть в вагоне с добровольческими офицерами. Конечно, нельзя сказать, что это общий фон, но тон их разговоров был ужасен. Между прочим, один очень игриво рассказал, как был взорван мост вместе с поездом большевистского Красного Крест. Рассказчик игриво передавал, как в воздухе мелькали юбчонки сестер милосердия. И протестов против этого разговора не слышалось. Другие поддерживали разговор в этом роде…
Один рассказывал, как «он» (большевик) убегал. «А сапоги на нем были хорошие, а на мне рваные. Нет, думаю, не убежишь. Целюсь. Хитер, бестия: бежит все время зигзагом. Два раза выстрелил, не попал. За третьим разом кувыркнулся». Полное озверение. И каждая сторона обвиняет в зверстве других. Добровольцы – большевиков. Большевики – добровольцев… Но озверение проникло всюду.
// апрель 1919 г.
Из «Дневника» В.Короленко:
«… 23 апреля [1919 г.] вечером приехала Дуня из Одессы. Рассказывает о безобразиях, которые происходили в Одессе при добровольцах и союзниках. В Одессу съехалось все денежное и, наряду с большой нуждой – царит безумная роскошь. Тут собрались реакционеры со всей России, - тут и наш полтавский Нога, и Гриневич, и Багговут, бывший губернатор, и много, много других. Большим влиянием на союзников пользовался Меллер-Закомельский, который [которого?] рекомендовал Андро – с прибавкой теперь де-Ланжерон. Этот более чем сомнительный господин и представлял для союзников объединенную против большевиков Россию! К союзному командованию ездила делегация с представлением о неудобстве такого представительства. … Происходили расстрелы (это, кажется, всюду одинаково), происходили оргии наряду с нуждой, вообще Одесса дала зрелище изнанки капитализма, для многих неглубоко думающих людей составляющую всю его сущность.
Союзники довольно неблаговидно поступили с добровольцами и своими приверженцами. Они, не предупреждая населения, сдали Одессу без боя. Все явно контрреволюционное кинулось на транспорты и пароходы. За места драли невероятные цены. Кое-где даже за стакан воды брали по 100 р.!..
Когда Дуня ехала из Севастополя в Одессу (ранее), ей пришлось сидеть в вагоне с добровольческими офицерами. Конечно, нельзя сказать, что это общий фон, но тон их разговоров был ужасен. Между прочим, один очень игриво рассказал, как был взорван мост вместе с поездом большевистского Красного Крест. Рассказчик игриво передавал, как в воздухе мелькали юбчонки сестер милосердия. И протестов против этого разговора не слышалось. Другие поддерживали разговор в этом роде…
Один рассказывал, как «он» (большевик) убегал. «А сапоги на нем были хорошие, а на мне рваные. Нет, думаю, не убежишь. Целюсь. Хитер, бестия: бежит все время зигзагом. Два раза выстрелил, не попал. За третьим разом кувыркнулся». Полное озверение. И каждая сторона обвиняет в зверстве других. Добровольцы – большевиков. Большевики – добровольцев… Но озверение проникло всюду.
// апрель 1919 г.
