Золотой ракеты струны...
Теннис и Серебряный век русской поэзии -- приметы одного времени. Новый вид спорта, стремительно вошедший в моду в Москве и Петербурге в начале XX столетия, неминуемо стал и культурным событием.

В 1913 году Осип Мандельштам пишет стихотворение «Теннис». Обыденная сцена -- игра дачников. Но Мандельштам со свойственной ему иронией и здесь обнаруживает античное величие, он сравнивает теннис с войной и даже мистерией.

Средь аляповатых дач,
Где шатается шарманка,
Сам собой летает мяч,
Как волшебная приманка.
Кто, смиривший грубый пыл,
Облеченный в снег альпийский,
С резвой девушкой вступил
В поединок олимпийский?
Слишком дряхлы струны лир:
Золотой ракеты струны
Укрепил и бросил в мир
Англичанин вечно-юный!

Считается, что лаун-теннис -- так этот вид спорта назывался первоначально -- британское изобретение. В 1873 году первые правила игры опубликовал майор Уолтон Вингфилд.

Он творит игры обряд,
Так легко вооруженный,
Как аттический солдат,
В своего врага влюбленный.
Май. Грозовых туч клочки.
Неживая зелень чахнет.
Все моторы и гудки, --
И сирень бензином пахнет.
Ключевую воду пьет
Из ковша спортсмэн веселый;
И опять война идет,
И мелькает локоть голый!

Торжество молодости на контрасте с неказистым дачным бытом -- даже красота идиллических пейзажей отступает на второй план перед чувством силы, бьющей через край, равняющей спортсмена с небожителем. Именно в этом Мандельштам видит волшебство игры и, конечно, сам не может не заразиться ощущением спорта.

Но только тот действительно спортсмэн --
Кто разорвал печальной жизни плен:
Он знает мир, где дышит радость, пенясь...
И детского крокета молотки,
И северные наши городки,
И дар богов -- великолепный теннис!

Это стихотворение Мандельштама называется «Спорт» и датируется 1914 годом. Тогда же теннис упоминает поэт Георгий Иванов -- в стихе, надолго ставшем его «визитной карточкой»:

Мы скучали зимой, влюблялись весною,
Играли в теннис мы жарким летом...
Теперь летим под медной луною,
И осень правит кабриолетом.

На заре своей истории лаун-теннис был игрой высших слоев общества, и потому у Иванова он выступает как символ праздности.
Спорт как таковой вряд ли интересует и Михаила Кузмина. Игра в теннис привлекает его своей театральностью, искусственностью. Он видит в ней преображение природы, что роднит теннис с поэзией. Здесь Кузмин похож на Мандельштама, но более утончен. Его стихотворение «Расцвели на зонтиках розы...» так же датируется 1914 годом:

На теннисе лишь рубашки
Мелко белеют вскачь,
Будто лилии и ромашки
Невидный бросают мяч.

Мандельштам, Иванов, Кузмин -- у тенниса в поэзии оказались маститые «адвокаты»! Но откуда интерес к нему именно в 1913--14 годы? Отчего такая синхронность?
Теннис как вид спорта в России существовал к тому времени уже четверть века. Первый лаун-теннис клуб появился в Петербурге в 1888-м. В 1900-м возникло Московское общество любителей лаун-тенниса, а уже через год в Москве прошел первый в стране городской турнир.
Помехой для развития тенниса было полное отсутствие отечественного инвентаря. Ракетки, мячи и экипировка, словами того же Мандельштама, были поистине «золотыми»: их приходилось заказывать в Англии.
Тогда за организацию мастерской по производству инвентаря берутся московские предприниматели братья Цыганковы. Ракетки Цыганковых пришлись любителям тенниса по душе, и скоро ими заиграла вся Россия. В 1913 году Всероссийский союз лаун-теннис клубов организует матчевые встречи с англичанами и французами.
Чем не признание для тенниса? Это уже не мимолетная забава аристократов. Новый вид спорта вошел в быт горожан двух столиц, и потому были все предпосылки, чтобы он стал объектом внимания поэтов.
Возможно, в случае с теннисом войти в поэзию ему помог... танцовщик «Русского балета Дягилева» Вацлав Нижинский.
15 мая все того же 1913 года он осуществил в Париже собственную постановку «Игры. Стихотворение в танце». Жена Вацлава Ромола Нижинская так описывает сюжет этого балета:
-- В «Играх» сцена представляет собой парк рядом с теннисным кортом, игра только что закончилась, и спускаются сумерки. Электрические фонари светятся среди летней листвы, потерявшийся мячик катится по сцене. Появляется молодой человек, ищущий мячик. К нему присоединяются две девушки. Внезапно мячик позабыт, и они начинают флиртовать -- сперва юноша с одной девушкой, потом происходит смена партнерши, что явно не удовлетворяет первую девушку. Пока юноша медлит в нерешительности, девушки утешают друг друга и начинают флиртовать между собой. Юноша решается, дабы не потерять ни одну, взять обеих. Откуда-то вдруг вылетает другой теннисный мячик, и, оглянувшись в испуге, они весело убегают.
Теннис оказывается поводом для флирта! Уже одно отношение к любви как к игре публика воспринимает как новаторство. Что уж говорить об «абстрактной» хореографии Нижинского, безбоязненно разрушившего каноны балета в стремлении отобразить движения современного человека! А нарочито утилитарные костюмы танцоров, исполненные художником Бакстом! Красный галстук, белые рубашка и фланелевые брюки юноши, одинаковые белые юбки до колен из белой фланели и белые обтягивающие пуловеры девушек находились в явном противоречии с идиллической картиной сельской местности на декорациях, выполненных в зеленых, голубых и фиолетовых тонах.
Французские и английские ценители балета освистали постановку, усмотрев в ней одно стремление к новаторству любой ценой. Но факт остается фактом: балет Нижинского предвосхитил авангардные эксперименты конструктивистов, стиль танца и моду на двадцать лет вперед. Не исключено, что эскизы формы советских футболистов создавались по мотивам костюмов Бакста. Вдохновение в «Играх» черпали Мейерхольд и Родченко. Русские поэты подхватили у Нижинского тему тенниса, чтобы выразить ее не только в танце, но и в звуках...

Илья БЛАЖНОВ
"Московский спорт". №2, 2007. С.46--47.