Уже ничего не попишешь
В тридцать лет самое время о себе что-нибудь понять. Сделать о себе какое-нибудь открытие, с чем тебе придется жить, пока не помрешь старенький. Так вот я тормоз, с этим уже ничего не попишешь. Проявляется это, например, в том, что я соображаю медленно, но верно. То, что медленно, -- это ебанный факт, а что верно -- в этом я не сомневаюсь и в пример могу привести хокку об улитке на склоне Фудзи.
И то, что бегу предпочитаю ходьбу, конечно, тоже. История про то, что, чтобы стоять, надо бежать, сломя голову, а чтобы прибежать куда-то, надо бежать вдвое быстрее, мне глубоко понятна. Если я буду бежать, то никуда не прибегу. А если буду идти, то приду в настоящее.
Лет девять назад я нажрался в хлам с одним своим приятелем, и он принялся допытываться у меня, есть ли у меня аквариум, с тем, чтобы, видимо, подъебнуть мой аутизм. Я говорю: да, "Русский альбом" и "Лучшие песни Рамзеса IV". Приятель: да нет, аквариум, аква-ри-ум! Я: ну есть, есть, два альбома. Приятель: аквариум, такой круглый или квадратный. Я: с тем, что Гребенщиков стал довольно круглый, я соглашусь, а квадратный -- это я не понимаю. Приятель: прозрачный, туда наливают воду, кладут камешки, и рыбки плавают.
Не, конечно, потом-то дошло. Вот мерзавец, думаю, подъебывает. Но мы оба бухие были в жопу, я не обиделся. Не, говорю, нету.
А сейчас думаю, в аквариуме можно разводить улиток.