Вот есть, допустим, рок-музыкант, который считает себя носителем духа «старого» рока еще времен ленинградского (вариант — свердловского) рок клуба. И он (думает он), в отличии от многих, не изменил идеалам юности. Он не продался олигархам, не пел на их корпоративах в погоне за баснословными гонорарами, а выступал перед простым народом в обшарпанных дворцах спорта и на холодных стадионах по всей необъятной стране, пел для этого простого народа, был с этим народом и в радости и в горе, верил в православного Бога, сидел под бомбежкой в Грозном, мерз в Магадане, пел в Омске и Кемерове и т.д.

Он стал народным кумиром, гуру, совестью целого поколения. Его считают моральным стержнем, на него ориентируются, его одобрения ищут. Он не то, что с голоду пухнет, нет. Но не жирует — это точно. У него хорошая квартира, машина, дача, студия, в которой он записывает свои альбомы. Но это — все. Живет он фактически только от концертов, пиратство и интернет убили, как и для всех остальных, все доходы от продажи дисков.

А есть другой рок-музыкант. Он не гнушался корпоративами. Пел когда просили. Заламывал гонорар такой, что даже у видавших виды импрессарио глаза на лоб лезли. Он исходил из простой и ясной идеи: я музыкант. Моя работа — петь песни. Мне за мою работу платят деньги. Я пою — мне платят. Я не краду, никого не граблю. Не хотите — не просите. Я себя никому не навязываю. А хотите, чтобы я вам пел: вот мои цены. Новый Год — столько-то, летом — одна цена, весной и осенью — другая.

Мне безразлично, где вы взяли свои деньги. Я исхожу из того, что если вы не в тюрьме — значит вы их заработали, а не сжульничали и не украли. И потом, кто я такой? Я не священник, не праведник, в гуру не лезу — какая мне разница, кто вы? В конце концов — это вопрос вашей совести, а не моей. Я свои деньги отрабатываю честно. Я пою, не халтурю, не мухлюю. Поэтому моя совесть чиста.

Этот второй, со временем стал достаточно богатым человеком. То есть вот по настоящему богатым: несколько десятков миллионов долларов. В отличии от первого, он может теперь вообще не работать: бабла хватит до конца дней на вполне достойную жизнь. Он много путешествует, занимается творчеством, экспериментирует.

И вот наступает момент истины: страна погружается во мрак. Вожди ведут народ в тупик. А народ визжит от восторга и требует продолжения банкета. В общем, довольно известная ситуация, охарактеризованная в Писании фразой «слепые ведут слепых».

Второй (который богатенький) говорит, что думает: народ, ты спятил, очнитесь, вы сошли с ума. Вожди — вы наглые преступники. Вы ради своих личных, шкурных интересов загадили голову несчастным людям. Вы несете горе, смерть и ненависть. Будьте вы прокляты.

Ему плевать: хоть бы даже он вот сию минуту прекратил свою концертную деятельность! По барабану: денег хватит и ему и его детям. Он может позволить себе роскошь говорить правду в глаза. Не взирая на лица. Он всю жизнь шел к этому — и дошел. Сбылась его мечта: теперь он неуязвим. И вот вам — получите и распишитесь! Как в «Зеркале» у Тарковского: «Я могу говорить!»

А первый (который — гуру) замолк. Чего так? А — вот так... А вдруг мой зритель меня не поймет? И перестанет ходить на мои концерты? Я-то знаю, что 90% народа одобряют всю эту хрень. «Крымнаш» и прочую чушь... Вся эта поебень про «русские не сдаются» и т.д. Тошно, противно, я все прекрасно понимаю: это путь в ад, к развалу, к катастрофе. Но... я с народом. Можно я хотя бы промолчу? Ладно? В этот раз без меня, ок? Я все понимаю, но вот так... Вы ж тоже меня поймите: я же завишу от них, от этих самых простых людей... Мне их жалко... Я вот так не могу: правду матку им сказать. Они меня не поймут.

Ни боже мой, чтобы я кого-то осудил. Нет этого и в помине. Просто вопрос: кто из них в итоге свободней-то? Тот, который пел олигархам, якобы унижаясь в погоне за длинным рублем, или тот, который хранил независимость (?) и в результате попал в рабство к охлосу?