Надеюсь, это не про меня? Извини за мою зацикленность на себе любимом. Вместо Моррисона или тем паче Джаггера, Я предпочитаю слушать Егора Летова

Как это не про тебя? И про тебя тоже, раз стехи хихи.

Егор Летов - это тоже говноедство.

Неправдаааа!!!! Летов - лучшее, что было в русском панк-роке.

Ты чо, а как же ТСОЙ?!!

Цоя не очень люблю, из-за примитивности его текстов.

(обиженно) а из-за музыки?!

А музыка еще примитивнее ххаха!

Цой, конечно, тоже говноедство редкостное. Но наш народ его любит, наш бедный многострадальный народ. Вот говно.

Правильно! Тока Летова не трожь.

А чего его трогать, пусть себе лежит.

Высоцкого

Высоцкий - тоже говноедство.

да мне похуй есличо

Да мне тоже. Просто факт констатирую.

Шмакодявка молодая,
Директриса удалая,
Ты тигрица заводная,
Тараканша пробивная.
Zikoff, это я так, ничего личного.

В обрывки внутреннего мира вторгается тарантулом смертельная реальность из
Красок в триста раз кошмарней Гофмана.
Энергетическим вампиром быстрее ветра я взбираюсь, вверх по канату на вершину нервов.
И открывается просторный вид на мрачную картину пиршества червей в разрушенной коробке черепной могилы.
Вокруг багровый разворот над пропастью бездонной, черной пасти черта.
Секунда озарения и смерти красота последняя черта восторжествует навсегда в ударе сапога, переломав хребет.
Щекотка в позвонках, и рожа Зверя в предсмертный миг отражена в зрачках.
Zikoff, ты, хотя бы на сквозную аллитерацию обратил внимание?

Нет, меня "в триста раз кошмарней Гофмана" прибило, больше ни о чем думать не могу.

Согласен, это было весьма неудачно. Кстати, сравни: "Гвоздь у меня в сапоге, кошмарней, чем фантазия у Гете." - Маяковский.

Маяковский это говноедство.

Я солидарен с Иосифом Виссарионовичем, которому Маяковский нравился. Правильно!! Какие там еще Пастернаки!

Пастернак суперговноед. А товарищу Сталину Маяковский не мог нравится, товарищ Сталин говнофутуризм не любил. Товарищу Сталину нравились говнопоэты Уткин и Твардовский. Товарищ Сталин был большой говноед.

Ты меня щас до истерики доведешь. Ты случайно Сорокиным не увлекаешься?

Сорокин говноедство, чистое, рафинированное, возведенное в степень абсолюта.

Добавить нечего.

Дайте мне поиграть моими пальцами на струнах моих ребер,
Дайте мне просверлить мой потолок моими глазами,
Дайте мне поцеловать мое лицо моими губами,
Дайте мне задушить меня моими руками.
А это как?

Не знаю, наверное, хорошо.

У меня сейчас такой период, что кроме Хармса все говноедство. Хармс тоже говноедство, но веселое.

Ружье ручья струилось в ухо,
Труха ноздрей повисла глухо,
Часы мозгов убило время,
А кровь змеи текла сквозь темя.
Похоже на Хармса?
(хвастливо) Это, между прочим, всё мои стихи.

Похоже, гут. Хорошо, ага. Не говноедство, гы гы.

Вероника лежа во ржи заржала рожая с ржавеющим жаром
Ты в раж не входи жеребенок мой жирный ружье отложи а гашиш не кури!! А то такая же шизуха начнется! Игого! Иигого!! Ииигого!!! Весело заржала Вероника.

Что касается озарений, то рассказик вот тут сочинил, оцени.
Голубое мясо (не смешно).
В городе N жил один очень замкнутый, и я бы даже сказал слегка шизоидный молодой человек с очень одухотворенным лицом и длинными дрожащими пальцами. Несмотря на его шизоидность и всяческую отстраненность
от реального мира, у него все-таки были друзья. Но, следует заметить, по большей части они были такими же странными, как и он сам. Вообще ему очень везло на психов.
И вот однажды юноша начал гнить. У него начали гнить глаза, пальцы и губы. Стоило ему надавить пальцем на свою кожу, как оттуда начинала литься молочно-белая струйка гноя со сладостно-приторным тошнотворным запахом. Ему было очень стыдно за свое поведение. Но, тем не менее, он разлагался на глазах у окружающих, у него выпали зубы, ногти и волосы. Нельзя сказать, что его друзья не стали обращать на это внимание. Они смотрели на него с безмолвным укором, не зная, что сказать, осуждающе покачивали головами, а некоторые из них прямо говорили ему: нехорошо так себя вести. Но ничто не помогало: с каждым днем гной захватывал все больше места в юношеском теле. Острая, мучительная боль сжимала его в тиски, тошнота подступала к горлу, глаза превратились в два красных полусгнивших яблока, а по всему телу расползалась бледная синева. Кожа гнилыми лохмотьями свисала с его полуразвалившегося остова, постепенно сползая. И вот, наконец кожа полностью слезла, обнажив прекрасное рельефное голубое мясо. Тогда юноша выбежал на улицу и заорал: люди! смотрите на меня - я голубой! Проходивший мимо жлоб брезгливо сморщился, сплюнул и прохрипел:"ходят тут, понимаешь, пидоры вонючие. Совсем обнаглели".

Во-во, чего орать, бегая по улицам. Совсем не смешно.

ты Введенского читал?

Введенского читать надо, у него мертвый язык, у него никто не открывает рот и никакого говноедства