Памяти Юрия Кузнецова
=
Ровно два года назад, 17 ноября 2003 г., не стало поэта Юрия Кузнецова.

Если вся русская литература любит напоминать, что она якобы целиком вышла из гоголевской «Шинели», то Юрий Кузнецов – явное исключение. Потому что он вышел из по-мужски бравых интонаций и метаморфоз пушкинского «Гусара» («Скребницей чистил он коня, А сам ворчал, сердясь не в меру…»). Потому и запросто знался и с чистой, и… со всякой другой силой.
Однажды он написал такой автопортрет:

Из земли в час вечерний, тревожный
Вырос рыбий горбатый плавник.
Только нету здесь моря! Как можно!
Вот опять в двух шагах он возник.

Вот исчез. Снова вышел со свистом.
– Ищет моря,– сказал мне старик.
– Вон засохли на дереве листья,
Это корни подрезал плавник.

Собственно, у него всё творчество – автопортрет, но мне именно этот штрих больше глянулся, очень ёмкий. Тут и вселенская одинокость гордого вневремённого существа, и тяжелейший «скафандр Агасфера», и… подрезанные им корни, усохшие листья обычных живых деревьев.
Во время одного интервью поэту сказали, что его стихотворения чем-то напоминают картины одного всемирно известного художника, и спросили, как он относится к этому художнику. Кузнецов, не проявив никакого интереса, сухо ответил, что незнаком с его картинами. Впрочем, знаком не знаком – неважно, он бы в любом случае так ответил. Потому что был поэт Юрий Кузнецов человеком циклопического дарования и такого же циклопического нрава…

Он умер неожиданно и притом, говорят, удивительно легко – прямо во сне. Вот словно ушёл от нас, и всё. А с нами теперь за него могут говорить только его стихи. Они и говорят:

Вчера я ходил по земле, а сегодня
Хоть бейте мячом – моё место свободно.

А в мире, я слышал, становится тесно...
Займите, займите – свободное место!

Займите – и станете вечно скитаться,
И вам никогда пересечь не удастся

Пустыню, в которой блуждал я до срока.
Узнайте, как было до вас мне далёко!

- - - - - - -
Юрий Кузнецов часто повторял: «Моя поэзия – вопрос грешника. И за неё я отвечу не на земле». Как-то ему сейчас?..
В день, когда я – случайно, почти со стороны – узнал о его смерти (это уже был день его похорон в Москве), и долго размышлял об этом мощном человеке-явлении, – написалось несколько строф. Все приводить здесь ни к чему, вот последняя:

…Как лежится головушке буйной?
Где отыщет покой душа?..
Вот у речки бы тихоструйной,
Руки на' сердце положа.

Упокой, Господи, душу раба Твоего Юрия.