Я сам строем не хожу и другим не советую. Вывесил бы с удовольствием набор фото про процветающий Детройт… Но он, увы, слишком далеко. Потому просто расскажу историю из времен своей молодости.

Институт. Первый курс. Филфак. Колхоз. Мальчиков мало. Главное действующее лицо истории – Руслан, молодой человек из Южно-Сахалинска, с женскими округлостями фигуры, вьющимися волосами чуть длиннее нормы, страстный любитель Пугачевой. Парень, причем, не глупый – и книжки нормальные читает, и сказать что-то может по делу… Но вот по части музыки... Как-то насели на него:
- Почему тебе Пугачева нравится? Ты кроме нее что-нибудь слушаешь?
Руслан подумал, и признался, что, в общем-то, нет. Разве что Леонтьева иногда. Дальше про БГ и «Queen» мы ему уже не рассказывали. Курс, на самом деле, подобрался (в мужской своей половине) весьма интересный, что для филфака даже отчасти и странно. Выделялся только этот Руслан: дурацкими капризами, вспышками настроений, завышенным уровнем претензий и прочим подобным, что вместе с его фигурой смотрелось вполне характерно. Уже сейчас, с высоты опыта, приплюсовав к поведению еще и его музыкальные вкусы, я понимаю, что Руслан был голубым. Но мы тогда этого не знали.
Не знал, думаю, об этом и он сам. Сейчас, надеюсь, уже обрел свою идентичность в каком-нибудь гей-комьюнити. А тогда же он нас просто раздражал своей плаксивостью и дурацкими обидами. Это был филфак, повторяю, так что мы сами отнюдь не были тупыми и бесчувственными мужланами. И вот, отработав целый день на уборке морковки, сидим мы у себя в бараке. Развлекаемся как можем: кто-то разговаривает, кто-то читает. А Руслан словив что-то хорошего настроения, то вопит во весь голос песни Пугачевой, то еще что-то. Одним словом, всех достаёт. Мы его просим:
- Руслан, ради бога, всем мешаешь! Пой потише!
Но не проймешь:
- Хочу и пою!
- Ну иди к себе в палату (он жил в соседней) и пой!
- Я хочу здесь!
Когда слова и терпение иссякли, мы с приятелями схватили его за ноги-за руки и аккуратно переместили по месту жительства.
Утром, когда усаживались в грузовик, который должен был отвезти нас в поле, Руслан начал предъявлять к нам претензии. Мы ему снова объяснили то, что так много раз объясняли вчера. В таких же спокойных выражениях. Не знаю почему, но адресатом его претензий в основном оказался я:
- Вот ты скажи, ты меня зачем вытаскивал?
- Потому что ты достал! Мы же говорили тебе…
- Но ты-то молчал!
- Да какая разница! Руслан, тебе столько раз все уже всё сказали…
- Но ты же молчал!
- Ну вон и ребята молчали! А ведь им тоже не нравилось! И они тоже тебя выносили!
Ребята встали на мою сторону горой и растолковали Руслану, что он не прав ни вчера, ни сегодня. Руслан снова обиделся, влез в грузовик и уселся в дальний угол, у самой кабины. Влез еще кто-то, влезли и мы, сев, как обычно, у заднего борта. Машина постепенно заполнялась. Мы что-то весело обсуждали, когда услышали странные звуки. Обернулись к кабине мы увидели, что Руслан, ссутулившись и закрыв лицо руками тихонечко всхлипывает. Под брезентовым тентом потихонечку установилась гробовая тишина. Руслан стал всхлипывать сильнее и сильнее. И, в итоге, зарыдал в голос. Так женщины плачут от жалости к себе и надеясь что мужчина полюбит их больше. Было как-то жутко, неприятно, и стыдно, словно без стука вперся в чужой дом, застав человека за чем-то вовсе не предназначенным для чужих глаз.
- Руслан… - кто-то тихо позвал, - Ты чего?
Руслан поднял лицо с потоками слез и захлебываясь, бросил нам:
- Я понял, понял, почему вы не любите! Потому что я еврей!
И снова спрятавшись в ладони зарыдал ещё горше.
Я посмотрел на своих приятелей. В их глазах читалось тоже самое, что и, видимо, у меня: чувство дичайшего неудобства, и то, что про национальность Руслана они узнали, как и я, только что…
Как вы понимаете, объяснять Руслану, что мы не антисемиты, никто не стал… Теперь он, возможно, постит где-нибудь в ЖЖ что-то про жидоедов-однокурсников…