| история беловежского текста |
Dec. 10th, 2008|01:10 am |
[...]
— Андрюха! Козырев! Ан-дрю-ха.
Андрей Козырев выглянул в коридор:
— Чего?
— Андрюха, где документ?
Внешне Шахрай был всегда спокоен — даже когда он действительно волновался.
— Какой?
— Тот, что вчера утрясали. Про СНГ.
Козырев насторожился:
— Машинистке под дверь засунул. Ночь же была!
— Машинистке?
— Ей...
Шахрай развернулся и пошел в конец коридора.
— Что случилось-то? — Козырев схватил рубашку. Он был в модных спортивных штанах на босу ногу и в домашних тапочках.
— Бумага исчезла.
— Как исчезла!?
— С концами.
— Но через час подписание!..
Коридор был какой-то неуклюжий, кривой и очень темный. Коммунисты не умели строить приватные резиденции.
— А бумажка, поди, уже у Горбачева... — Чисто работают, — заметил Шахрай. — Хоть бы ксерокс для нас сняли...
[...]
Навстречу шел Коржаков:
— Ну?
— Ищем, — сказал Шахрай.
— А чё искать... — скривился Коржаков, — с... п... — эх! Не уследили...
[...]
Ночью, за ужином, Кравчук предложил выкинуть из договора "О Содружестве Независимых Государств" слова о едином рублевом пространстве. Рубль был последним якорем, на котором мог стоять Советский Союз (даже если бы он назывался — отныне — Содружеством Независимых Государств). Ельцин не сопротивлялся, только махнул рукой: он устал и хотел спать.
Гайдар сел за стол и внес в договор те изменения, которые продиктовали Бурбулис и Шахрай. После этого Козырев (его никто не просил) отнес окончательный вариант договора в номер, где жила машинистка Оксана. Время было позднее, Козырев сунул текст в щелочку под дверью и прикрепил записку, что этот текст к утру должен быть отпечатан набело.
Оксана плакала. Она уверяла, что под дверью ничего не было.
Полковник Просвирин, который проверил весь номер и лично залезал под кровать, ничего не нашел — только пакет от дешевых колготок.
Козырев волновался: статус министра иностранных дел не позволял ему ломиться среди ночи в женский номер (Козырев всегда был очень осторожен), но о каких, к черту, приличиях может идти речь, если решается судьба страны!
— Вот дверь, — горячился Козырев. — Вот тут — я! И вот так — сунул!
— Вы ежели... что суете, Андрей Владимирович... — советовал Коржаков, — надо совать до упора, так лучше. А если краешек торчит — кто-нибудь сбалует и выдернет!
— Разрешите доложить, товарищ полковник? — Просвирин подошел к Коржакову. — Машинистка не здесь живет. Машинистка Оксана.
— Как не здесь? А здесь кто?
Коржаков грохнул по двери кулаком. Из-за нее тут же вылезла лохматая голова старшего лейтенанта Тимофея, охранника Ельцина, отдыхавшего после ночного дежурства.
— Слушаю, товарищ полковник!
— У тебя на полу ниче не было? — нахмурился Коржаков.
— Никак нет, — испугался Тимофей. — Ничего недозволенного. Чисто у нас.
— А бумаги под дверью были?!
— Какие бумаги?
— Обычные листы, почерк похож на детский, — подсказал Козырев.
— Ну? — нахмурился Коржаков.
— Так точно, товарищ полковник! Валялось что-то.
— Где они? — В туалете, — оторопел Тимофей. — В корзинке. Я думал — шалит кто...
— Хорошо не подтерся, — опять нахмурился Коржаков.
— Тащи!
Мусорное ведро опрокинули на кровать. Черновик "Беловежского соглашения" был тут же найден среди бумажек с остатками говна.
— Эти што ль? — Они, — кивнул Тимофей.
— Спасибо, — улыбнулся Козырев.
[...]
http://www.mk.ru/blogs/idmk/1999/11/14/Sunday/13577/ |
|