|
|
Пишет Paslen/Proust (![[info]](http://lj.rossia.org/img/userinfo.gif){kind=small} paslen)@ 2011-07-02 20:40:00 |
 |
|
 |
|
|
|
|
|
|
 |
|
 |
Восторг
Ах, какая гроза сейчас нас накрыла, настоящая подлинная; как в детстве: всё меняется, но только не сила природы, накрывшая посёлок, связавшая всё, что вокруг в единый организм, смазанный лимфой, словно бы вывернутый наизнанку, да потрошками наружу.
Точно всё, что за окном - огромная, разлагающаяся конская глыба из бодлеровского стихотворения.
Нина с Полиной, которые пошли на заключительное представление в цирке, разумеется, попали под самый разгул - сначала когда вышли из цирка, затем пока ехали в трамвае и пересаживались на маршрутку возле Областной больницы, ну, и, конечно же, здесь, пока шли по мокрому суглинку до дома.
Весной, когда рубили рощу перед домом, поселковую дорогу превратили в кровавое месиво, вполне соответствующее социальному здоровью территории; разумеется, Полина с мамой во всю эту распутицу, распухшую сверху и снизу, вклинились с разбегу, но...
...я не об этом. Я о первой грозе моего лета; я про грозу, которой грезил душными израильскими вечерами (днями, ночами).
Жажда дождя была столь сильной, что доходила до слуховых галлюцинаций, когда любое колебание ветра принималось за начало извержения; или тень самолёта - за отдалённые раскаты грома.
И вот я уже представляю себя эмигрантом, скучающем о снеге и думаю, как же можно прожить безберёзок переменной облачности, заплетённой в косичку привычных ритуалов вплоть до какого-то первородного зуда, отменить который невозможно.
Блин, вот что за натура - сел всего одну фразу записать, дождь отметить, и понеслась, невозможно остановиться; невротическая болтливость.
Главное, что дождь похож на море, как Оля Балла вчера очень правильно написала про море как про чувственную идею, которая позволяет обойтись без этой огромной туши, неповоротливой, опасной, пахнущей рыбой, арбузом, огурцами и мёдом.
Для меня дождь (и, тем более, гроза как разновидность более редкого и более крупного бриллианта) самое любимое время года, обидно кратковременное; приносящее идею подлинности.
Дождь это же и есть проводник подлинного, воплощённая, зримая интенция, то есть, мост между внешним и внутренним, природой и человеком; текст и тест.
Это как море: объективная, независимая от нас данность, которую, тем не менее, возможно использовать для переживания текущего момента, таким вот образом выносимого из ливера вовне - и тут же получающегося обратку и возвращающегося под пупок с нежной свежестью.
Только дождь проходит, а море нет (вот что, собственно, и означает жить у моря - быть всё время рядом с интенцией, со свежестью, с дождём).
За день до отлёта, на Средиземном были большие волны и я пытался с ними договориться; что бесполезно. Швыряло и било.
Но была и такая закономерность - вдоволь покуражившись, позволив нахлебаться, утопив и притянув за уши наступательно-возвратным, всасывающим движением, волны на некоторое мгновение рассасывались и водная плоскость становилась спокойной, зеркальной, безмятежной.
Де, я не я и пакость не моя. Так вот и сейчас - передо мной удивительно прозрачное венецианское небо со взбитыми сливочными облаками, которое ничем не напоминает о буйстве так низко павшего потолка, что низость его превращает (превращала) улицу внищенку-содержанку землянку, а всё вокруг улицы - в рисунок на отсыревших обоях.
Ах, какая гроза сейчас нас накрыла, настоящая подлинная; как в детстве: всё меняется, но только не сила природы, накрывшая посёлок, связавшая всё, что вокруг в единый организм, смазанный лимфой, словно бы вывернутый наизнанку, да потрошками наружу.
Точно всё, что за окном - огромная, разлагающаяся конская глыба из бодлеровского стихотворения.
Нина с Полиной, которые пошли на заключительное представление в цирке, разумеется, попали под самый разгул - сначала когда вышли из цирка, затем пока ехали в трамвае и пересаживались на маршрутку возле Областной больницы, ну, и, конечно же, здесь, пока шли по мокрому суглинку до дома.
Весной, когда рубили рощу перед домом, поселковую дорогу превратили в кровавое месиво, вполне соответствующее социальному здоровью территории; разумеется, Полина с мамой во всю эту распутицу, распухшую сверху и снизу, вклинились с разбегу, но...
...я не об этом. Я о первой грозе моего лета; я про грозу, которой грезил душными израильскими вечерами (днями, ночами).
Жажда дождя была столь сильной, что доходила до слуховых галлюцинаций, когда любое колебание ветра принималось за начало извержения; или тень самолёта - за отдалённые раскаты грома.
И вот я уже представляю себя эмигрантом, скучающем о снеге и думаю, как же можно прожить без
Блин, вот что за натура - сел всего одну фразу записать, дождь отметить, и понеслась, невозможно остановиться; невротическая болтливость.
Главное, что дождь похож на море, как Оля Балла вчера очень правильно написала про море как про чувственную идею, которая позволяет обойтись без этой огромной туши, неповоротливой, опасной, пахнущей рыбой, арбузом, огурцами и мёдом.
Для меня дождь (и, тем более, гроза как разновидность более редкого и более крупного бриллианта) самое любимое время года, обидно кратковременное; приносящее идею подлинности.
Дождь это же и есть проводник подлинного, воплощённая, зримая интенция, то есть, мост между внешним и внутренним, природой и человеком; текст и тест.
Это как море: объективная, независимая от нас данность, которую, тем не менее, возможно использовать для переживания текущего момента, таким вот образом выносимого из ливера вовне - и тут же получающегося обратку и возвращающегося под пупок с нежной свежестью.
Только дождь проходит, а море нет (вот что, собственно, и означает жить у моря - быть всё время рядом с интенцией, со свежестью, с дождём).
За день до отлёта, на Средиземном были большие волны и я пытался с ними договориться; что бесполезно. Швыряло и било.
Но была и такая закономерность - вдоволь покуражившись, позволив нахлебаться, утопив и притянув за уши наступательно-возвратным, всасывающим движением, волны на некоторое мгновение рассасывались и водная плоскость становилась спокойной, зеркальной, безмятежной.
Де, я не я и пакость не моя. Так вот и сейчас - передо мной удивительно прозрачное венецианское небо со взбитыми сливочными облаками, которое ничем не напоминает о буйстве так низко павшего потолка, что низость его превращает (превращала) улицу в
