О мемоциде

Я буду исходить из вполне наблюдаемого, на мой взгляд, но трудно доказуемого утвержения: геноцид воспринимается как преступление более серьёзное и заслуживающее пресечения/наказания, чем уничтожение того же числа невинных людей вне зависимости от их степени родства.
Это можно было бы объяснить случайными факторами (недавние преступления таког рода), но мне кажется что это не держит критики. Поэтому я провожу аналогию с другим преступлением - уничтожением культурных ценностей и фантастическим понятием "реморализации".

Какую вину, помимо убийства невинных, образует геноцид? Уничтожение или ослабление той общности, которая связывает этот род ("ген" в латинском значении). Эта общность не самоценна, разумеется, но она в большинстве культур ценна для составляющих её людей, и угроза этой общности вызывает ту прибавку к страху, увеличение страдания, которая и налагает это наблюдаемое увеличение вины за геноцид.

Какую вину образует, к примеру, уничтожение статуи, которая с современной точки зрения практически не имеет художественной ценности, и создатели которой (для которых она была дорога) уже тысячелетия как мертвы? Ответ в том, что эта статуя может быть последним, что осталось от умершей культуры, как части той самой общности. Пока существует статуя - эта культура как бы не совсем мертва. Сохраняя её, мы показываем, что ценим вещи, которые когда-то для кого-то были ценны - и, следовательно, ценим вещи, которые ценны для других, хотя для нас они совершенно бесполезны и непривлекательны.

Почему считается неприемлемой "позитивная реморализация"? Почему нельзя залазить людям в мозги и улучшать их? Почему это считается неприемлемым даже для спасения всех этих людей от мучений и смертей? Потому не воспринимается так же негативно постепенное вмешательство, приводящее к тем же результатам?
Очевидно, причина в том, что быстрое изменение, особенно - насильственное, без разрешения, воспринимается как убийство если не самой личности, то тех общностей, о которых я написал выше. Разница между быстрым и медленным вмешательством - это разница между убийством и эволюцией. На деле эта разница эфемерна, но избежать такой иррациональной реакции, видимо, невозможно, поэтому я бы принял её как данность и плясал от неё.

Итого. Перспектива уничтожения некой общности, ценной для некой группы, вызывает боль, страх и отчаяние, которые могут быть соизмеримы или даже превышать боль, страх и отчаяние от перспективы смерти самой чувствующей это личности. Это - данность. Пока соизмеримы эти боль, страх и отчаяние - соизмеримы и меры вины за уничтожение личностей и этих общностей.

Геноцид страшен тем, что он сцеплён с вот этим самым мемоцидом (meme, мем - по аналогии с gene, ген). Реморализация и уничтожение культурных ценностей страшны тем, что являются мемоцидом сами по себе. По этой же причине вызывает резкую (и неадекватную для не понимающих) реакцию умирание языков, традиций, религий, философских учений и прочая. Если вам это непонятно - попробуйте помедитировать над перспективой смерти вашего рода, народа или человечества, и вспомните что гены уже давно не есть "наше всё".

Избежать вины такого рода очень просто: достаточно дать мемплексам эволюционировать во что-то, пусть и под влиянием внешних факторов (как без них?), а не просто умереть или быть поглощёнными.