Послесловие к Дню Победы
ЗЕМНОЙ ПОКЛОН ВАМ, ДРУГИ БОЕВЫЕ!

Май-чародей принес когда-то предкам мечту о счастье – что больше не превратятся в руины города, не опустошится болью потерь сердце, и дети не будут цепенеть при рокоте моторов бронированных валькирий... Под грохот салютов и патефоны во дворах так сладостно мечталось о грядущем. Безглазая судьба не выбирала героев, ими стали многие, но еще больше осталось безвестных, неопознанных, обойденных, имя которым – народ. Мы все в долгу перед ними. И тому мужику безымянному, который не снискал особых наград (кроме юбилейной побрякушки), но вынес на хребте своем главную тяжесть четырехлетней бойни. И памятник нужен на особинку – понимание, любовь, помощь, сострадание, уход... И господам в правительстве тратить бы денежки в эти лучезарные дни не на показуху – а на реальную помощь ради живущих еще ветеранов, которым нужны не казенные похлопывания по плечу, а реальная подмога – провизией, льготами, врачеванием.

Русь велика и обильна, для многих и лакома, немало и нынче "друзей", сочувствующих нашествию белокурых бестий. Потому нужны и ракеты, и флот, и призыв в войска... Несостоявшийся блицкриг вермахта – урок сегодня и для нас самих. Учли ли нынешние военачальники, что если завтра в поход, то нее повторится той погибельной неразберихи, что случилась летом сорок первого? Увы, и теперь нас чаще всего врасплох настигают испытания – там рванет, тут полыхнет, здесь стреляют...

Святой печальный День Победы, казалось бы, должен был остаться мгновением объединения и любви. Памяти павших должна быть чужда протокольная казенщина. Зато есть свеча на ветру, чарка обжигающей водки, напоминающая иному ветерану сто наркомовских граммов, за идущим от души ритуалом выделяется звенящей тишиной минута м о л ч а н и я. Есть, братцы, есть, что вспомнить, о чем помолчать, над чем подумать. Сквозь наслоения лжи и лицемерия просматривается лик истины и высокой скорби. Многое не сбылось, а то, что сбылось, пожалуй, уже и забыто. Каждого из нас так или иначе зацепила своим крылом война – тому искалечила судьбу, этому – понатыкала кругом барьеров, исказила перспективу. Оплакивая павших – разве не паскудно забывать про живых!



Да, месяц май пай-мальчиком не стал. История опять нам тычет в рыло окровавленный жезл. И пепел оседает на покосившиеся кресты. А тут еще нам предстоит июнь, который предрекал опустошение и страх. Свалились на иных сатанинские напасти – разорение, безверие, хвори, нищета... И цепь времен тем надежней, чем внимательнее будем к тем, кто уходил в сорок первом хотя бы с Белорусского вокзала навстречу саранче.

Помнится, познакомился с одним из многих. Аркадию Родионову было девятнадцать лет, он в первый же день войны отправился в военкомат Ленинградского района, и вот... Платформа, эшелон, трехлинейная винтовка...
– Где пришлось воевать вам, Аркадий Иванович?
– Я был в пехоте, на Центральном фронте, войну закончил в Польше...

Он был с пакетом. Выглядел непрезентабельно. Сказал, что вот позвали их в управу, дали кой-какой паек. Ну выпили, конечно же, чуть-чуть... И тут же Аркадий Иванович вдруг насторожился, я-то представился газетчиком, мне и впрямь поручили сделать репортажик для одной маргинальной газетенки, и фронтовик вдруг забеспокоился:
– Я ведь вас не знаю, а вдруг вы – это самое... Того...

Стало ясно, что он вдруг отчего-то испугался: а вдруг примусь преследовать его с целью завладеть подарочком из управы – кто его знает, что он вдруг подумал. Ведь там же еще вроде бы осталось на донышке... Но все равно – ему спасибо, в том числе и за то, что помог присовокупить пару содержательных абзацев для репортажа. Ханжи тут же вскипятятся: да ты обязан ветерану уже тем, что живешь...

Ясен пень – спасибочки!

Безотносительно к разговору с тем конкретным участником войны, держу в подкорке тем не менее иную ситуацию. Лучше всех ее выразил покойный Михаил Чулаки. Не вспомню с ходу, как конкретно именуется его рассказ, который прочитал я в «Огоньке» году так в 87-м (он у меня хранится «под глыбами» и я потом его всенепременно отыщу), но речь идет там о ветеране ленинградской блокады, который в толстиковско-романовском Ленинграде нарасхват: его зовут пионерские дружины, передовые медсанчасти и правофланговые коллективы профтехучилищ, а также на Щеточную фабрику имени XVIII партконференции, что на улице профессора Попова... Его профессия – делиться воспоминаниями. О блокаде и вообще о том, как он сражался за родину. А на самом деле был он подлецом, шкурником, трусом и приспособленцем. Наколлекционировал блямбочек – вот теперь и рисуется. Прямо как некоторые наши вокалисты – трубадуры вооруженных сил, которые гимнастерку впервые увидели в руках костюмерши.

Инструкторы всех мастей всякий год топорщат морщины, прикрывающие лобную кость: как встретить неизбежный «праздник». Тут ведь иерархия – самый верхний богдыханчик непременно ждет к такому-то числу план мероприятий. Вот и рождаются инициативы одна другой мудреней – то поголовная раздача орденов Отечественной войны, а то и вовсе простенькая мыслишка – еще одной медалькой всех чохом порадовать, на сей раз – в ознаменование 65-летия. И сколько поводов для новостных сюжетов, и сколько благодарных и слезоточивых повизгиваний! Ах... Зато сколько сразу забот с шеи свинтилось.

...Тот праздник у вокзала запомнился и тем, что был осенен выдумкой организаоров, избавлен от казенщины. Особый антураж создали энтузиасты поисковой группы "Экипаж". Ее участники ищут – и находят! – раритеты войны – в основном машины, восстанавливают их и хранят. Вот и в тот вечер к Белорусскому вокзалу с Поклонной горы пришли – своим ходом! – фронтовые автомобили – полуторка и "ЗиС", трофейный "опель-кадет", и к ним для комплекта – счетверенный зенитный пулемет...

Когда-то – к столетию войны двенадцатого года - был сооружен это знакомый всем вокзал. Рыдали аккорды "Прощания славянки", уходили на фронт эшелоны. Здесь же были организованы и первые питательные пункты для раненых. К вокзальной площади подходили рельсы трамвайных маршрутов, и сюда к прибытию санитарных эшелонов подавались трамвайные вагоны, переоборудованные под перевозку раненых. Их довольно быстро доставляли к госпиталям Москвы...
Потом история повторилась.

...Все меньше среди нас людей, которые помнят те дни. Зато прибывает немало выродков, для коих ничего святого нет, есть мародеры и манкурты.

А можно делать все и без слюнявого пафоса. Скажем, в 85-м году команда «Советской России» под водительством ответсека Яковенко выпустила праздничный победный номер под шапкой «ЗЕМНОЙ ПОКЛОН ВАМ, ДРУГИ БОЕВЫЕ!» – его еще оценят под стать песне Александрова.

А теперь вот – парад. Перегораживали центр, столицу загоняли в паралич... Резервация на краю Европы! Асфальт размечен желтыми полосами – чтоб разворачивались неуклюжием бандуры, елейные голоса ворковали, что на гусеницы танков надевают какие-то резиновые подкладки... Михал Евграфычу такое и не снилось!

Меня особенно умилила новость по ТВ (29 апреля): «Ветеран, проживший 14 лет на балконе, получил квартиру!»

Это ли не издевательство!

«Долгожданный подарок, – повизгивала дикторша, – ко Дню Победы получил ветеран Великой Отечественной Павел Сюткин. Наконец, Герой России, орденоносец, фронтовик, прошедший всю войну, сможет переселиться с балкона, где живет почти 14 (!) лет. Сегодня утром из сюжета "Вестей" – ??? – о проблеме ветерана узнал избранный мэр Сочи. Несколько часов спустя Анатолий Пахомов уже вручал Пал Палычу ключи от новой квартиры. У Павла Павловича Сюткина 20 боевых медалей и 6 орденов. В 45-м его представляли и к высшему званию за победу в тяжелом бою под Кенигсбергом, но тогда бумаги затерялись. Звезда нашла своего Героя через десятилетия. Ровно год (!) назад в Кремле ему вручили высшую награду. Тогда же ветеран признался, что живет на балконе однокомнатной квартиры словно в монашеской келье. «Вот моя обитель. Здесь я проживаю уже четырнадцатый год. Три с половиной квадратных метра, – показывает Павел Сюткин, ветеран Великой Отечественной войны, Герой России. Кровать, две книжные полки – вот и вся мебель. Что-то еще сюда просто не поместится. Ветеран шутит, что к тесноте привык на войне: в самоходной установке даже меньше места, но на это никогда не обращал внимания. "Когда идешь в бой, о смерти забываешь, о себе не думаешь. Мы, собственно, и были смертниками», – говорит ветеран войны... «После того как мне вручили звезду Героя, мэр Сочи мне обещал квартиру», – говорит Павел Сюткин. Год обещание так и оставалось всего лишь словами. И только сегодня к Павлу Павловичу приехал новый глава Сочи Анатолий Пахомов. «Проблема решена, вот ключи от квартиры. Квартира находится на улице Одесской, дом 22, номер 6. Хотите, вместе поедем, посмотрим", - предложил Анатолий Пахомов. Ключи от квартиры в новом доме в центре города-курорта Павел Павлович сжал в руке, как самую большую ценность. Голос задрожал - сбылась мечта. Первый визит на новую квартиру был вместе с мэром, но уже на завтра ветеран пригласил друзей. "Сегодня еще даже не думал, что в руках у меня будут ключи, - говорит ветеран. – Это что-то волнительное. И радость, и счастье, что наконец-то у меня будет свой уголок».

И чего здесь больше – лицемерия или идиотизма?

А ведь ровно за год до того – 29 апреля 2008 года – с таким же, напоминающем тексты Гашека, поросячьим визгом сообщалось:

«Звезда нашла Героя спустя 63 года!
В преддверии Дня Победы Владимир Путин вручил в Кремле государственные награды. Орденов и званий удостоены более полусотни выдающихся россиян. Особое внимание – ветеранам. Свою награду – Звезду Героя– получил и полковник в отставке Павел
Сюткин. Он ждал 63 года...»

А дальше – слушайте! слушайте! это ж похлеще гимна Михалкова – это и впрямь пособие тем юным жюрфаковцам, которые наследуют достоянию халтурщика Ухудшанского из «Золотого теленка», которому, как помнится, сам Бендер продал универсальное пособие для составления передовиц, панегириков и некрологов:

«В списке фамилий, которым во вторник вновь и вновь вторила акустика Екатерининского зала Кремля, не было случайных имен. Одних в лицо знает вся страна, другие известны не многим. Но в первую очередь Владимир Путин поздравляет тех, без кого не было бы ни этой церемонии, ни этих наград.

"В этом зале люди, которым Россия обязана многими победами. Есть среди нас сегодня и те, кому обязаны мы самой дорогой, самой великой победой. И без которой просто не было бы наших сегодняшних свершений. Это вы, уважаемые ветераны. Вы проявили то мужество и героизм, которые составили славу нашего Отечества на все грядущие времена. Вы не только подарили нам возможность мирно жить и творить, но и своим человеческим, гражданским подвигом задали ту высокую планку служения Родине, с которой сверяют свои поступки все последующие поколения", – сказал Владимир Путин.

Этих слов президента особенно ждал ветеран Павел Сюткин. Чтобы пройти эти несколько метров, он специально приехал из Сочи, но мог бы добраться и с края света – ведь к полковнику в отставке через шестьдесят три года вернулось звание Героя.

В сорок пятом его подвиг почти стер из памяти какой-то писарь, перепутавший дату рождения. В 92-м эстонские власти указали ему на дверь, назвав оккупантом, а уже в России аферисты оставили без квартиры. Лишившийся документов и пенсии, он несколько лет сторожил чужие дачи. У Сюткина и сейчас нет собственной крыши над головой – на улице с красивым названием Абрикосовая он живет в квартире знакомых, где спит на балконе. Потому что не хочет никому докучать – даже документы, подтверждающие подвиг, собрали за него друзья.

«До сих пор как во сне, что мне подписали указ президента. Не верится. Хотя, такое чувство было, что я не умру без этой награды», – говорит ветеран Великой Отечественной войны, Герой России Павел Сюткин.

У Сергея Михалкова тоже за плечами война. Выйти к трибуне поэт сегодня не смог, хоть и говорил потом журналистам, что со здоровьем все, к счастью, неплохо. Владимир Путин сам подошел к нему с высшей российской наградой – орденом Андрея Первозванного. Званий у Михалкова, чьи стихи уже десятилетия цитирует целая страна, очень много.

«У меня нет любимых наград», – сказал Сергей Михалков, писатель герой социалистического труда. (так написано в отчете).

После окончания церемонии зал наполнился новыми звуками – звон бокалов с шампанским смешался с шелестом фотообъективов. Гости поздравляли друг друга и фотографировались на память».

Как говорится: «Умри, Денис – только, чур меня, чур, пусть это будет только не Денис Евсюков – лучше не скажешь. Ведь в мае 2008-го штампованные словеса барабанного публициста (имеется в виду автор отчета) могли еще выжать слезу умиления. Но ведь понадобился еще целый год, чтоб квартиру-то ветерану, ждущему 63 (шестьдесят три!) года хотя бы какой бы то ни было жилплощади, таки дали...

(Кстати, когда я проверял подлинность этого отчета, на сайте телеканала «Россия», то наткнулся еще и на такую годовалую «новость»:

«28.05.2008. В г. Вольске на 9 мая губернатор Ипатов, вручил полному кавалеру орденов славы, ветерану ВОВ, ключи от новой квартиры (так заверил Ипатов), как выяснилось потом, квартира находится в деревянном доме КОТОРОМУ УЖЕ 200 С ЛИШНИМ ЛЕТ у жилья 80% износа, требуется капитальный ремонт, замена окон. Мало того ветерану еще и не разрешают ни кого прописывать из родственников, ссылаясь на, то что он простой квартирант и не больше того. НАДО ЖЕ КАК У НАС В РОССИИ ХОТЯТ СДЕЛАТЬ ДОБРО, А ПОЛУЧАЕТСЯ НАОБОРОТ! А ГЛАВНОЕ КАК ТОРЖЕСТВЕННО он ВРУЧАЛ КЛЮЧИ, КАК УНИЖАЮТ СТАРИКОВ ДА ЕЩЕ КАКИХ!? БЛАГОДАРЯ КОТОРЫМ МЫ ВОЗМОЖНО СЕЙЧАС ЖИВЕМ!»)

И вот – plusquamperfect – подлинная, хотя и пунктирная, неполная история деда (я его лично знал и участвовал в его похоронах на подмосковном видновском кладбище) одной моей ближайшей родственницы – Павла Михайловича Дмитрошкина).

Он ушел на войну полковником. Где-то под Курском попал в плен – сидел в немецком концлагере. Бежал. При побеге ему прострелили ноги, но уйти удалось. Каким-то чудом оказался во Франции, там его приютила местная барышня, выходила, может быть, у них там даже и приключился какой-нибудь амур – суть ведь не в этом. Потом – Победа, он засуетился. (Был коммунистом до последнего ядрышка, и даже под конец жизни, казалось бы, брошенный всеми, раздавленный, униженный, отовсюду, кроме своей новой семьи, выгнанный, он сидел в своей военной форменной рубашоночке – это было важно потому, что у военной форменной рубашоночки имеются на грудях аж сразу два кармашечка на пуговичках, и можно сохранять – и он делал это! – свой большевицкий партбилет. Все, ну у кого был свой большевицкий партбилет, держали оный документ в сейфах, шкатулочках со стразами и проч. А наш дед – чтоб непременно при себе. Иначе свой большевицкий партбилет он содержать никак не хотел. Мог, но не хотел).

Так вот. Куда-то там он обратился. Ну и переслали его обратно в СССР. А тут его неласково встретили. Конечно, полковником он перестал быть сразу. А от лагеря его спас знакомый генерал. Чудом, но спас. Дед никогда не любил ничего вспоминать – сразу начинал психовать и злиться. Но кто его уподобит персонажу писателя Чулаки? Вы разве позабыли про партбилет?
Дедулечка наш приехал в свой родной городишко. А надо сказать, что перед войной он там обзавелся семьей. И дочь у него была. От первого и единственного брака. Когда он, будто б новоявленный Улисс, явился у них на пороге, они оторопели:
– Мы тебя знали полковником – и просто солдат нам не нужен!

А вы говорите, дескать, «медаль за город Будапешт»...

Но тут нашлась сердобольная Марья Васильевна, можно сказать, мать-одиночка... Короче: так они и жили в том городке, Разжалованный дед сумел пристроиться в клуб ДОСААФ, выдавал праздным людям шахматные доски и костяшки домино, заставлял расписываться и проч.
Потом старики настолько разболелись, что приехавшая их навестить приемная, скажем так, внучка тут же сделала поворот оверштаг и повезла старичье с собой в Подмосковье.
Затягиваю сообщение лишь ради одной детали: дед – полковник Красной армии! – мечтал лишь об одном, чтоб его официально признали всего лишь участником войны! Внучка обивала пороги военкоматов, Подольского архива. Розовощекие майоры игриво заглядывались на авенантную студентку:
– Это еще надо поглядеть... Знаем, знаем этих ветеранов мы... У нас зазря званиев не лишают!

Однако ей удалось выхлопотать деду по праву полагающееся ему удостоверение участника Великой Отечественной войны. Его трясло – он плакал от счастья. Они сказали: пусть придет получать. Им ответила внучка: он не может ходить (простреленные ноги). И тут наша изуверская власть сбавила свои людоедские обороты – она снизошла до восьмидесятилетнего деда – ему принесли удостоверение. Даже на пятый этаж без лифта. И как хорошо, что у военной рубашоночки есть два кармана с пуговками...

Ему не нужна была медаль в память такой-то и сякой-то годовщины. А вот удостоверение участника войны – это почему-то было очень дорого ему. И кстати всяческие мэрии на нем даже сэкономили. Когда внучка забрала стариков из из их родного городишка – их квартира в центре населенного пункта пропала, ведь в тот год ее еще нельзя было продавать, а обмен был нереален.

Есть ветераны и ветераны...

Скажем, один мой двоюродный дядя в Сталинграде ходил по госпиталям и веселил раненых Он играл на гармошке и вместе с ним ходил один впоследствии шибко известный баснописец.

А вот другой дядя – родной брат моей матери – он просто сгинул. Осталась от него одна бумажка - извещение из военкомата за сорок девятый год о том, что дядя погиб в сорок втором и похоронен на Пискаревке.

Как там поется? К вам письма в сентябре придут – а он погиб еще в июне.

Спрашивается, если дядю убили в сорок втором, то почему повестка пришла в 1949-м? Или это был ответ на запрос в военкомат? Бабке, которая оттрубила всю блокаду санитаркой в больнице, начислили пенсию за... погибшего сына (своей, оказывается, ей не полагалось) в размере 277 рублей с копейками (с 1 января 1961 года – 27 рублей).
А вообще у нее было четверо детей. Одна дочь – старшая сестра моей матери – как мне рассказывали, погибла при рытье окопов под Лугой...

Зато у нас осталсь Рррравнение — на Победу! —
http://www.rg.ru/2009/05/07/serdukov.html.

Осталось для полноты верноподданеческого чувства поведать об ощущениях от парадов, как мог бы сказать А.С. Пушкин: люблю воинственную живость потешных марсовых полей, пехотных ратей и коней однообразную красивость...

Это у нас в крови. Вроде бы от этого никуда не денешься.

Но я начну с... похорон.

Конец сороковых – начало пятидесятых. Мы живем на Литейном рядом с куйбышевской больницей — никто тогда вообразить не мог, что настоящее ее название – Мариинская. Пацаны во дворах, едва заслышав надрывный Marche funébre, высыпали на панель. Господи, что это было за зрелище! Ну, во-первых, никаких машин. Пустая улица. И – дроги, дроги... Пара кобыл – серых в яблоках, задрапированных сетчатыми погребальными попонами, на телеге – наверно, так ее надо назвать, затянутой кумачом, на возвышении закрытый гроб с приколоченной к нему офицерской фуражкой. И – конечно ж, духовой оркестр, иначе же откуда ж взять ся тому самому Marche funébre...
А далее влекутся страдальческие тени – вдовы, матери, друзья, невнятная безликая толпа... Если шли по Невскому – то было понятно – в лавру, где кладбище. А то вдруг тянутся к Неве, Большому дому – а это-то зачем? Но такими вопросами в те годы не задавались...

Потом – парады, захотелось их посмотреть.

Каждый год мы пытались прорваться на Дворцовую – четверть часа ходьбы.

Но пройти было нельзя, грузовики, закрытые подворотни, наглухо огороженный Михайловский сад... Мальчишками ворчали: по радио орут: «смотр! смотр!» – А какой же это смотр, ежели посмотреть нельзя.

Теперь-то понятно – площадь не резиновая, всех не вместить, только избранным можно придти.

Мой двоюродный брат – сирота-нахимовец, один из первых питомцев основанног в сорок четвертом году училища (нынче он генерал) уж не скажу сколько раз участвовал в парадах в Москве. Они открывали парады, они и суворовцы.

Мне запомнилось, как он однажды рассказал:

– Идем. Там Сталин на трибуне. Летят самолеты, и Сталин задирает голорву, чтоб лучше их рассмотреть... И вдруг – мы видим, что у отца народов на затылке оказывается большая лысина!
М-да-с... Честно говоря, я, например, такого и предполагать не мог. В детстве мне, по глупой наивности, могло порой казаться, что Сталин, к примеру, вовсе не ходит... в туалет, хотя и говорил, к примеру, на публичном своем концерте Евтушенко про ведро на мавзолее, куда во время парадов мочился великий вождь. Но чтобы лысина... Это уж слишком!

А теперь аннулировали и суворовцев и нахимовцев.

На сей счет у Сердюкова есть объяснение: «подготовка сказывается на учебном процессе – ведь мальчишек приходится отрывать на три месяца».

А вот Иосиф Виссарионович, видать, такие мелочи в расчет не принимал. Зато наверняка думал о том идиотизме, которым одержимы парадообразующие мыслители.

– Во что обойдется парад? – спросили Сердюкова.
– Конечно, дорого, – ответил Сердюков. – Но экономить здесь нельзя. Тем более подготовка – серьезная тренировка для участников. Неважно, шагаешь ты в колонне или пролетаешь на самолете – это серьезная мобилизация, требующая скрупулезного технического просчета.

Сердюков тут, конечно, пешка. Решает не он. Он только за все отдувается. Но кому-то очень хочется засветиться в истории. 65? Вроде б циферка не кругла – зато ждать не надо.

(Хотя я что-то не припомню, чтоб в 1877 году император Александр Второй праздновал шестидесятипятилетие победы над Наполеоном. Тогда затмевали парад новостей другие события).

И зачем нам теперь все эти красные, дворцовые площади? Пусть их... Понастроим теперь тут военных городков. А остальные пущай уметаются (аргументы – абзацем выше).

А нахимовцы... Наверное, их заменили ратниками из внутренних органов. С их гуттаперчевым дрекольем для острастки "несогласных"...

(Вот, кстати, и скрупулезный отчет, калькуляция, одним словом:
«Движение парадных расчетов по традиции открыли линейные, за ними проследовала рота барабанщиков. Она задала темп всем шеренгам - 120 шагов в минуту. За барабанщиками под звуки "Прощания славянки" последовали знаменные группы с Государственным флагом РФ, Знаменем Победы, знаменем Вооруженных сил России, знаменная рота и почетный караул трех видов Вооруженных сил. В составе пеших парадных расчетов прошли военнослужащие 154-го отдельного комендантского полка военной комендатуры Москвы, Таманской и Кантемировской дивизий, отдельной мотострелковой бригады МВО, парашютно-десантного полка ВДВ, бригады морской пехоты Балтийского флота, Внутренних войск МВД, слушатели и курсанты Общевойсковой академии ВС РФ, Военного университета МО РФ, Военной академии РВСН им.Петра Великого, Военно-воздушной академии им.Н.Е.Жуковского и Ю.А.Гагарина, Ярославского высшего зенитного ракетного училища ПВО, Балтийского военно-морского института им. адмирала Ф.Ф.Ушакова, Московского военного института радиоэлектроники Космических войск, Рязанского высшего
воздушно-десантного командного училища им.В.Ф.Маргелова, Академии гражданской защиты МЧС, Военно-технического университета Спецстроя России, Московского пограничного института ФСБ России, Московского высшего военного командного училища, Военного института военных дирижеров, сводного военного оркестра Московского гарнизона. Участники парада были одеты в парадную форму нового образца»).

Трам-блям-блям-тарарам... Ура!

Зато выполнена установка – в этом году войска одеты в новую форму. Аж от самого Валентина Абрамыча. Лично товарища Юдашкина. Правда, не вся негоция стопроцентно обломилась ему – не вся поголовно армия лишится портянок – а только парадные «коробки». Плакали-с два с лишним миллиарда...

Но зато генштаб показал, что недаром жуют стратеги сухие пайки на манёврах.

– Была масштабная инженерная проработка, – сказал Сердюков самой государственной газете страны. – Изучили все подходы и подъезды к Красной площади, потому что звучало много замечаний из мэрии, что не все новые постройки смогут выдержать тяжесть бронеколонны. Определили, как лучше выстраивать технику. В прежние годы она заходила на Красную площадь с двух направлений, и это было логично. Сейчас – с одного, а отсюда – замедление движения. Потому было важно понять: сможем ли мы организовать движение так, чтобы не возникло затора.

Батюшки-светы, да это прямо бликриг какой-то!

Страшно, что все заботы о наследии, воспитании, памяти и проч. отданы на откуп клеркам, варгянящим планы мероприятий. Вот и Окуджава попал в сети таких организаторов. Теперь страшно включить утюг – а ну и оттуда запоет кто-нибудь запретный шлягер. Вот показали в сетке торжеств концерт из Переделкина – играть не умеют, петь не могут – терпеть этих мордоторговцев нельзя. Одно дело, когда пел сам... ну пусть он будет бард, так назовем. А как представишь, что теперь его наследие в ассортименте празднично-развлекательного меню со всеми этими кабызвоновыми, лещенками да газмановыми – тут Кафка отдыхает.

Однако лучше Анны Андреевны, пожалуй, никто так искренне не высказался:

А вы, мои друзья последнего призыва,
Чтоб вас оплакивать, мне жизнь сохранена.
Над вашей памятью не стыть плакучей ивой,
А крикнуть на весь мир все ваши имена.
Да что там имена! - захлопываю святцы;
И на колени все - багровый хлынул свет,
Рядами стройными выходят ленинградцы,
Живые с мертвыми. Для Бога мертвых нет.
1942. Авг. Дюрмень


И кстати, сравните, что с ней сделали редакторы хренковы в последующей версии (сборник «Бег времени»):

Да что там имена!
Ведь все равно - вы с нами!..
Все на колени, все!
Багряный хлынул свет!
И ленинградцы вновь идут сквозь дым рядами -
Живые с мертвыми: для славы мертвых нет.

Есть ли разница? И не спрашивайте теперь, кому принадлежит поле битвы после битвы.