Тэтчер в Баку
1992.

Утро сентябрьского знойного дня. Топчемся возле Бакинского музея археологии. Охранник подходит: ваши документы! Из узнаваемых людей стоит в ожидании автор известного шлягера «Быть может, ты забы-ыла мой номер телеф-она...» Теперь он министр культуры суверенной республики. Он просит челядинцев отогнать свою «волгу» с площади, потому что на нее скоро должен вырулить «мерседес» госномер 00-01 АГА. На нём прибудет леди Тэтчер, «Ого! вы её на "мерседесе" возите…» -- «А что же, по-вашему мы ее должны на "запорожце" катать!" – в голосе встречающего звучит обида.

Явилась, Взгляд ее пронзал как лазер. Точеная фигурка в костюме в обтяжку, словно статуэтка веджвудского фарфора, а по расцветке - ну, чистая гжель: бело-синяя клетка. Улыбка не сходила е лица баронессы и вообще держалась она молодцом. Будто и не было культпохода вокруг Девичьей башни, где жители изображали восторг и поминутно что-нибудь дарили.

…она была воплощением характеристики, данной ей французами: внешность Мэрилин Монро и взгляд Калигулы…

В музее экскурсовод ей вежливо все объяснял. Она проявляла, казалось бы, неустанный интерес к обломкам древности, черепкам, костяшкам,
– Уот период из зис? – вдруг спрашивает она о каких-то ракушках
– Это – средневековье.

Ответ, видимо, не удовлетворил посетительницу музея, даже я хотел было встрять: ведь на табличке указано: XI-XII вв. Могла бы и сама заметить, чай, не барыня, она ведь уже давно в отставке…

А гид снова:
– Это – средневековый период!

Наверное, это был экскурсовод второй категории, но по остальным показателям – скорее всего очень ответственный сотрудник…

…Она еще всем интересовалась неподдельно. И в ковроткацком цехе, и на улицах. Бодрая, энергичная, она не выглядела на свои… А сколько, кстати, ей? Её охранник, с которым мы оказались соседями за столом в ресторане, проговорился, что пятьдесят восемь, а в энциклопедии значится год рождения 1925.

И все пешком- пешком, хотя ее и попытались было усадить в лимузин. Потом кто-то из её окружения сказал, что и да лифте баронесса предпочитает не ездить – всегда только своими ногами.

Был ланч в «Караван-сарае». И мчимся на аэродром. Все улицы перекрыты...

Кортеж, ведомый президентским «мерседесом», мчался в аэропорт Баку. Изнемогающий от солнцепека город готовился раскупорить улицы, перекрытые с утра. И вдруг дорогу пересек потешный длинноухий ослик с восседающим на нём мужичком. Повеяло первозданной стариной, чем-то неменяющимся и неизменным, как те качалки на берегу, что никак не напьются кровушки планеты – той самой нефти, которую в этих местах черпали кожаными вёдрами уже тринадцать веков назад. Из-за нее рушились эмираты и погибали султаны, и черная маслянистая влага вдоволь напиталась кровь людей - и тех, кто ее добывал, и тех, кто за неё дрался.

Благословенный край, названия которого так и не выучились внятно произнести выскочки, взявшиеся порулить шестой частью света, и впрямь смахивал на колонию. Насаждали насильно хлопок и табак, травили почву, лепили химкомбинаты… Стать хозяином своей земли - вот чего пожелал своему народу скромный вроде бы филолог-арабист, который в нынешний свой день рождения проснулся президентом.

А возле виповского зала уже самолетик притулился – что-то вроде нашего «Яши», который наши пилоты любовно зовут «окурком».

Цветы, прощальные спичи, улыбки, отдраивается дверь. Но что-то не торопится на взлёт аэроплан. Что ж, и у них задержка, летчики опять отворили дверь, с каким-то акушерским чемоданчиком бросились с испуганными лицами к шасси – что-то там с покрышками у них произошло, Но…

Даже толком задержать рейс не сумели – всего-то минут на десять и была заминка…

(зато когда мы улетали – через несколько дней – все было чин-чинарём: рейс задержали на восемь часов).

А вообще-то круиз был у нее содержательный. Этакий пируэт – Гонконг-Баку с залётом в Лондон и дальнейшим курсом на Вашингтон…

Леди Тэтчер вышла на летнее поле. В облегающем костюме из твида цветов веджвудского фарфора она была воплощением характеристики, данное ей французами: внешность Мэрилин Монро и взгляд Калигулы, Она очаровательна, на вид ей было тридцать с небольшим, хотя ее телохранитель проговорился за ленчем, что ей уже шестьдесят восемь. Улыбка не сходила е лица баронессы и вообще держалась она молодцом. Будто не было культпохода вокруг Девичьей башни, где жители изображали восторг и поминутно что-нибудь дарили. Пришел конец речам и встречам. Азропланчик размером о трамвайный вагон, зашипел, обдал провожатых жаром и взмыл, унеся неугомонную дочь Альбиона, личным гость президента Эльчибея, леди успела оказать услугу и президенту компании «Бритиш Петролеум», подписавшему соглашение о разведке нефтяных сокровищ Каспия.

(Тэтчер, напомню, была премьер-министром в 1979—1990 годах - первая и пока единственная женщина, побывавшая на этом посту, а также первая женщина, ставшая премьер-министром европейского государства.

Но и после отставки она оставалась весьма авторитетным политиком. Многие монополии стремились использовать ее в своих целях. Скажем, в июле 1992 года Маргарет стала «геополитическим консультантом» табачной компанией «Philip Morris» с окладом в $250 000 и ежегодным взносом в $250 000 в её фонде. А за каждое публичное выступление она получала $50 000.

Тогда-то на фоне роста заинтересованности западных нефтяных компаний в энергоресурсах Каспийского моря в сентябре 1992 года Тэтчер посетила Баку, где приняла участие в подписании соглашения о проведении оценочных разработок месторождений Чираг и Шахдениз между Правительством Азербайджана и компаниями — английской Бритиш Петролеум и норвежской Статойл).

…накануне мы свалилась — как мотылёк на лампу — на город огней и успели прорваться во дворец «Гюлистан», где тогдашний президент Азербайджана Абульфаз Эльчибей давал обед в честь своей высокой гостьи, в сверканье тысячи ламп он притягивал взоры огромного зала: осанка, разворот плеч, гордая посадка головы. В облике его, однако, надменности не было, но знавшие того президента люди признавалась, что порой в его присутствии глохли, теряли аппетит, хотя тогда еде у него .не было права карать и миловать, издавать указы и устраивать приемы на государственное уровне. Он рано избрал свою стезю. На первый взгляд, общение с древними манускриптами могло бы сделать человека тенью прошлого, но тут случилось так, что история продиктовала решение Абульфаз-бею идти напролом к независимости, пусть даже и ценой своей жизни.

Кстати, стало притчей во языцех его общение с Хрущёвым на Асуанской плотине, где молодой Эльчибей служил переводчиком: тогда он отказался пожать руку первому секретарю ЦК КПСС – жест как жесть, может быть, и необдуманный и недальновидный.

Несомненно, и это было известно Тэтчер, и она, не отвлекаясь от главной миссии – подсобить британским олигархам, с любопытством вглядывалась в лик новоявленного восточного лидера - уж не новый ли то Горбачёв?

…В тот день его порог вовсе не был усыпан розами: страна в огне. Вспоминая идиллический, казалось бы, вечер с Тэтчер нельзя было отвлечься от кровавого наваждения. Уже на следующий день к президентскому дворцу прибыл грузовик с кузовом, полным трупов убитых в Карабахе, пикетчики колотили стекла президентского дворца…

С трудом попав во дворец, мы узнали в пресс-службе, что те люди погибли еще несколько дней назад, и возмущение пикетчиков вызвано тем, что власти нерасторопно организовали перезахоронение гробов в Аллее мучеников, каждый день терзаемой бульдозерами ради новых жертв безумной бойни. В те дни каждый вечер диктор в форме десантника зачитывал фронтовую сводку – в те минуты затихала вся страна. Поневоле затоскуешь о первобытном периоде – тогда пускали в ход дубину, а теперь – «Град» – сорок трехметровых стволов калибра 122,4 мм. Кроме армейских частей, орудовало множество банд, никакие женевские конвенции в расчёт не принимались, а преступные традиции – брать заложников – приводило к воссозданию дикарского обычая кровной мести.

Челюсти войны рыли новые могилы…

Тогдашний президент Армении Тер-Петросян, как и Эльчибей, тоже был учёным-арабистом. Он знал десять языков, а Эльчибей – пять, но два полиглота так и не нашли общий язык, чтобы договориться о мире…

И эта война в конце концов сожрала Эльчибея.

То, что для баронессы Тэтчер было только эпизодом бизнес-проекта могучих компаний, для него стало судьбой, обернувшейся крахом.