Жанры Англичанки
Вдруг помстилось - я посмотрел приведенный ниже разговор - и подумал вдруг: а не похожа ли отдаленно на правду такая модель, будто литература шла себе шла, и в ней делались замечательные вещи - помимо прочего возникали Кретьен де Труа, или Данте, или Камоэнс, или Ариосто с Тассо, Гёте, Шиллер. Это были такие опричные люди, выделявшие себя - и выделяемые другими. А затем в Британии нашей изобретение сделано замечательное - которое перекроило ландшафт литературы. Изобретена была литература жанровая. Тут надо провести границу между тем, что существовало всегда - жанры - и тем, что появилось, новые жанры, что ли. Я имею в виду, что фантастика и фэнтези изобретены в Британии, и детектив тоже в значительной степени там сформировался, а это жанры для новой литературы образцовые, и есть у меня подозрение, что если искать корни боевиков и женских романов и прочей многообразной фауны, то будут они либо оттуда, либо подражать по сложению уже готовым новым жанрам.

Но я не могу ни проверить и отбросить эту модель, ни высловить, чем же новые жанры отличаются от старых, отчего какой-нибудь шванк или новелла, комедия с трагедией - это старые жанры и в одном смысле, а производственный роман или детектив - это в новом смысле. Что-то нудит в мозгах, вроде того, что прежние жанры определялись формой в первую очередь, а новые сделаны в одной форме - разными сюжетами, что у новых можно найти сюжетные узлы, полностью их описывающие - о мечах и магии, о раскрытии убийства, сплошное мочилово и пр. Прежнюю систему жанров таким образом описать нельзя. Разрыв произошел по развитию индивидуального стиля. Кажется, это примерно в XVIII в. проявилось, с появлением нового исторического понятия - литература. Новая художественная литература сложена так, что жанры её предназначены для индивидуального стиля, это образующий момент произведений. Прежние жанры в этом вот смысле были не-индивидуальны, они создавались для неиндивидуализованных стилей. До того стили были канонами, а после того - авторами.

На другом языке это выговаривается, наверное, так, что была вера в иерархию смысла, создавали "большие истории", опирающиеся на мощную систему ценностей. А затем создана иная система жанров, которая излучается из иной идеи - что система ценностей у каждого своя, что тут можно говорить о полезности для каждого его системы ценностей. Это совсем получаются другие ценности и другая система, хотя звучит очень похоже. Ценности же по определению универсальны - а как только из возглашают индивидуальными, они при тех же наименованиях меняются и шипят. Вот, кстати, течет различение. Сейчас в англосаксонском мире говорят об атомизации общества, это такой разговор - росла индивидуальность и выросла, стали люди различны и чужды, и общество атомизировалось, каждый за себя в кругу своих прав и свобод. Очень логичная картина. А можно ли говорить, что в России атомизированное общество? Подавляющее большинство говорит - ну да, это мировой тренд, и у нас теперь тоже атомизированное общество, вы хоть на москвичей посмотрите.

Однако это - мышление монорельсовое, тут мысль идёт по канату, сойти с него опасаясь. Ведь атомизация общества - это концепт, описывающий не только свойства общества, но и свойства индивида. Не просто люди друг другу чужие, не братские и не общиной ходят, а ещё и люди особенные - они высоко-индивидуальны, каждый себе крепость, своим умом крепок, в себе сложно сложен и готов сам доходить до устроения своей жизни. Это определенный склад характеров, который излучает иные привычки социального поведения и потому со временем меняющий общество определенным образом. Это люди с самосознанием, например с сознанием своих интересов. А для других людей надо искать другие слова. Да, иное общество из иных людей, которые не настолько самостоят, не настолько индивидны, не умеют выстроить стены в своей крепости и крышу покрыть не умеют, они могут быть разорваны и чужды друг другу - но это неверно называть атомизированным обществом. Это общество разорванное, дикое, чуждое, но в нем нет атомов. Не появились атомы-индивиды, и потому общество - не атомизированное. От отсутствия скреп не возникают независимые элементы, вот в чем дело. И слова тут нужны совсем иные, и общество будет обладать иными свойствами.

Потому и литература изменялась, вслед за изменениями людей и ценностных систем, приватизируемых индивидами. Там, где происходило это всемирное действо, где начиналась атомизация, сложение нового общества, права и пустоты, там возникали вместе с приватизитрованными ценностями - правом на свою красоту, свою мудрость и свою доброту, которые другому вполне могут показаться совершенно иными - возникали иные жанры, с иными задачами, к другому апеллирующие. Возникала новая литература.

Да, так вот - нет ли у господ читающих разительных аргументов, которые бы разразили все эти бредни, или, к примеру, подправили, или указали, как оно на самом деле. А под катом - цитата, тот разговор, по проживанию которого эти нелепые мысли застучали http://ivanov-petrov.livejournal.com/1660911.html?thread=83154671#t83154671

ivan_babicki @lj
Для классификации литературы понятие развлечения малопродуктивно. Развлечение при чтении детектива - это одно (если узнать заранее, кто и как убил, его не будет), при чтении "Федры" - совсем иное (там, наоборот, такое знание у читателя предполагается, и это важный системообразующий момент). Более того, при создании классической литературы эта категория побочна: и автор, имея выбор, как завернуть - поразвлекательнее или, условно, повозвышеннее - выбирает второе, и в классики попадают не самые развлекательные из однотипных авторов, и условный читатель, на которого такая книга рассчитана, читает её не для развлечения, а когда хочет развлечься - берёт совсем другую.
В некотором смысле различие в том и состоит, что детектив, фэнтези или порнография в общем случае - это литература первого порядка, т.е. они сводимы к внелитературному, первичному удовольствию, на которое способен всякий, даже если он впервые взял в руки книгу. Классика же есть литература второго порядка: она рассчитана на получение читателем такого удовольствия, которое по самой своей природе уже литературно и вне литературных реалий, чисто литературного контекста не может быть описано. При этом, напр., "Дон Кихота" можно читать как книгу первой категории, но это будет забиванием гвоздей табакеркой.

ivanov_petrov@lj
Мне тут многое сомнительно. Например, я бы сказал, что если при знании, кто убийца, и теряется интерес к детективу, - это признак очень плохого качества детектива. Шерлока Холмса можно перечитывать много раз, потому что удовольствие не зависит от знания сюжета. То есть - если в жанровой литературе есть только жанровые признаки, это скучно. Если в любовном романе важна только постельная сцена, и как узнал, в какой именно позе отдалась героиня - так и всё, ну так что это за роман. Мне кажется, это так. - Понятие развлечения плохо в ином смысле - разное развлекает разных. Это не транзитивное понятие, кому-то Федра отчаянно скучна, и он вообще не поймет, как ею можно увлекаться и читать эту тягомотину, а кто-то будет в восторге от чего-то там на лотках, я не помню, что сейчас ругают. И мне не нравится апелляция к мнению всякого, кто впервые взял в руки книгу. Вот Вам пример. Имеется знаковый, по роду работы - физик, член-корреспондент АН. Он со школы, с обязательной программы советской, художественных книг не читал. Вовсе. начисто. К чему тратить время на пустяшные вымыслы людей, которые физикой не занимаются? А потом, в пожилые годы, немного освободившись, решил осваивать высоты культуры. Я не знаю точно, что именно он пробовал, но вроде бы начал он с Капитанской дочки и долго потом рассказывал окружающим, какие в ней открыл глубины, как, оказывается, хороша художественная литература и сколь многое он упустил. Не помню, говорил ли он это прямо, но Дочка ему чрезвычайно понравилась - это было видно.

ivan_babicki @lj
По первой части ничего сказать не могу - для меня Шерлок Холмс чтение крайне рядовое, вовсе не классика (если не считать исторической роли в развитии жанра), перечитаывать могу примерно как Жюль Верна или Майн Рида - если окажусь на даче, где они лежат, и будет больше нечего делать. Про любовные романы как жанр вообще не знаю, бывают ли они читабельны, мне такого не попадалось.
Про впервые взявших в руки книгу: во-первых, Ваш пример ничему не противоречит - "Капитанская дочка" и есть этакий русский Вальтер Скотт (которого Пушкин считал великим и которому в данном случае подражал), его и должны читать с удовольствием хоть двенадцатилетние школьники в Нижнем Тагиле; а что Ваш знакомый открывает в ней глубины - так это потому, что он со школы знает, что Пушкину глубины положены по регламенту. Был бы он шведом, никаких глубин он бы там не открыл, и вовсе не из-за трудностей перевода. Во-вторых - я не апеллирую "к мнению всякого" и к мнению реального читателя вообще, я говорю только об условном читателе - том, для которого автор пишет. Один автор пишет с целью, чтобы его книгу мог с удовольствием читать любой, а другой - только для, скажем, читающих Вергилия в оригинале; соответственно, второй обыгрывает такие вещи, которых "простой читатель" не воспринимает, а первый - никогда.
Вообще, тут напрашивается аналогия с классической музыкой. Она тоже бывает и "общедоступная" (может умеренно понравиться любому, хотя часто не тем, что в ней главное с точки зрения ценителя), и такая, что неискушённый человек через пять минут уснёт. А вот песня "Битлз" легко вышибет слезу у ПТУшницы, и именно тем, что в неё (песню) с этой целью заложено.

mona_silan@lj
Вообще говоря, понятие "классическая музыка" существует только в России, да и то в среде немузыкантов.

mona_silan@lj
Неясно, что понимать под "создание классической литературы". Аффтар садится за стол с определенным намерением залудить нетленку?
"Дон Кихот" как раз создавался как развлекуха и пародия, а вышло то, что вышло.
"Гордость и предубеждение" писалось поразвлекательнее или повозвышеннее?

ivan_babicki @lj
Там всё, действительно, непросто, в двух словах не объяснишь. Да, очень многие классические произведения первого ряда создавались именно с осознанным намерением создать таковые: очевидный случай - все большие поэмы ("Энеида", "Комедия", "Освобождённый Иерусалим", "Лузиады"). С другой целью такой адский труд предпринимать бессмысленно. "Дон Кихот" - средний случай: с одной стороны это изначально "развлекуха" в гораздо меньшей степени, чем может показаться, с другой - классикой он стал гораздо позже, чем был написан. "Гордость и предубеждение" - не особенная классика, иногда ей искусственно придают такой статус, поскольку в англ. литературе плохо с - условно - великой прозой. И т.д.

mona_silan@lj
Эмм... англичане ГиП, безусловно, считают классикой. Как и "Грозовой перевал", например.
И безусловно, это так и есть; хотя бы по пласту аллюзий и отсылок, который теперь основан на книгах Остин.

ivan_babicki @lj
Тут мы имеем дело с социальным феноменом: потребность в классике. В Англии - см. выше - прозаической классики в наднациональном смысле нет, т.е. нет такого английского прозаика, к которому бы французы относились, как к Толстому или Достоевскому. Диккенс к такому статусу ближе всего, но всё равно не тянет. Поэтому вакуум приходится заполнять чем-то, что на самом деле на эту роль подходит мало - в результате местными классиками становятся Вальтер Скотт, сёстры Бронте или Джейн Остин. Про которых и приходится говорить, как Вы, что "англичане считают" (про Чехова никто не скажет: "русские считают его классиком").
С отсылками и аллюзиями та же история: они есть только в англоязычной литературе. У французского автора может быть аллюзия на Шекспира, но не на "Грозовой перевал".

mona_silan@lj
С тем же успехом можно сказать, что "Капитанская дочка" - не классика. Да и вообще Пушкин, как в прозе, так тем более в стихах.
Ничего не могу сказать относительно отсутствия аллюзий, но всё же я подозреваю, что число французов или немцев, читавших "Гордость и предубеждение", выше, чем читавших "Большие надежды".

//В Англии прозаической классики в наднациональном смысле нет

Э. А Толкин как же?

ivan_babicki @lj
Совершенно верно. "К.д.", в отличие от "Братьев Карамазовых", - локальная классика. В России она имеет этот статус благодаря сакрализации фигуры Пушкина - здесь всё, написанное Пушкиным, считается классикой по определению. Стихи - это вообще совсем другая история, поскольку судить их по переводам не принято.
Что больше читают - это тоже не о том. Толкиена, Роулинг или Дефо читают не в качестве классики, а как развлекательное чтиво. Англичанина, говорящего с трибуны о "стране, давшей миру Толкиена", вряд ли можно себе представить.



---------------------------

...переводы английских романов Д. Дефо, С. Ричардсона, Г. Филдинга и др. во Франции печатались. В Англии революционные процессы резкого и крупномасштабного социокультурного изменения развернулись раньше, почему образцы романа нового типа были выработаны для Европы именно английскими писателями (см. Watt). Они задали "чужой" и, в этом качестве, авторитетный для французских литераторов-маргиналов - мелкой, служилой, "новой" аристократии - образец романной поэтики. Для английского novel (франц. nouvelle) в противоположность вымышленному многотомному, нанизывающему бесконечные эпизоды-приключения romance М. де Скюдери и др. был характерен меньший объем, конденсированность биографического сюжета, современная и узнаваемая обстановка действия. Здесь обсуждались социальные проблемы, выдвигался новый тип героя, сниженного до "обычного человека" и уже не носящего однозначной социальной маркировки "плута" из пикарескного романа ренессансной и барочной эпохи, - героя, который действует по собственному разумению и в собственных интересах, опосредуя различные социальные позиции и поведенческие нормы. Авторами novel были найдены для будущей литературы такие модусы повествования, как "психологизм", "чувствительность", "трогательность", вообще “переживательность” и др.

...Кроме того, в этот период переживает бурное становление система "массовой" журнальной и газетной печати, активизируется производство дешевых, "рыночных" (в т.ч. "пиратских") изданий. Возникает мода на чтение беллетристики. Это занятие включается в повседневный обиход, трансформирует домашний и семейный уклад

...Подвергается релятивизации и категория "нравственного", тоже нередко вводимая теперь романистами в заглавия книг. Она все чаще понимается как чисто описательная и относится к "обычаям и нравам" тех слоев общества, о которых повествуется в романе. Рационализируется (располагаясь хронологически и рассчитываясь по дням, часам и минутам) пространственно-временная структура романного действия. Внутри нее, на фоне универсальных мер календарного и исторического времени, совмещаются и взаимодействуют, т.е. соотносятся, соизмеряются, взаимопроникают, точки зрения и ценностные перспективы различных героев и рассказчиков (родовое, семейное, индивидуальное время; параллельные времена; время воспоминания, предвосхищения, грезы, сна и т.д.). Какие бы то ни было нормативные ограничения на социальное положение героя или сферы его поведения (скажем, долгое время обязательная для романа сюжетно-тематическая рамка "любви") снимаются, сохраняя свою значимость лишь для писателей-рутинизаторов или для более "массовых" жанров - например, мелодрамы, историко-авантюрной прозы.

Л. Гудков, Б, Дубин, В. Страда. Литература и общество: введение в социологию литературы. М.: РГГУ, 1998.
http://novruslit.ru/library/?p=39