Со мной работала одна судья, так она за десять лет не оправдала ни одного человека. Я ей говорю: «Не могут же все быть виновны, даже по теории чисел. Где-то ошибка, где-то просто подставили». А она отвечает: «Мне так проще работать. Начну оправдывать, так меня тут же уволят». И отмены несправедливых приговоров уже не боятся. Потому что кассации подаются в Мосгорсуд, а там их отклоняют. Поэтому его и называют Мосгорштамп. Вообще, когда приговор неочевиден, судья оказывается меж двух огней: с одной стороны, нужно не обидеть прокуратуру, а с другой — чтобы высшая инстанция не отменила приговор при кассации. Поддерживать сторону обвинения мешает низкое качество следствия. Доказательства собирают с нарушениями, и на это часто приходится закрывать глаза. И в итоге начинаются торги. Судья говорит: «Слабые доказательства». Прокурор: «Да мы не против — давай условное». Защита кивает. И подсудимый получает шесть лет условно. Прокуратуру это устраивает, потому что приговор обвинительный, адвоката — потому что клиент на свободе остался. И судья доволен: всем угодил. Все победили. А на самом деле дикость…
— Ситуация с судами в Москве всегда была такой, как вы ее описываете?
— Нет. Я стал судьей в 1997 году и, честно сказать, до 2001−го вообще не знал, что такое какие-то звонки.
http://www.rusrep.ru/2010/34/sudite_sami