|
|
Пишет mbla (![[info]](http://lj.rossia.org/img/userinfo.gif){kind=small} mbla)@ 2007-06-20 17:04:00 |
 |
|
 |
|
|
|
|
|
|
 |
|
 |
Утреннее-задумчивое
Вчера я впервые за долгое время забыла подставить чашку под фыркающую трубочку, из которой изливается кофе. Впрочем, спохватилась почти что вовремя. Половина жидкости всё-таки мне досталась.
Это было предупреждение, но я не прислушалась, – совершенно беззаботно побежала на автобус. Расселась, открыла книжку Зайончковского про прогулки в парке с собакой Карлом.
Читала, лениво думала, что у каждого народа есть свойственные именно его представителям характерные черты поведения и мышления, и всегда найдутся привлекательные особенности в способе внутренней жизни. Американские в Форресте Гампе проявлены, а у Зайончковского русские.
Проехала мимо газона-луга, который всё разрастается маками, васильками и колокольчиками. Вышла, пробежала остановку пешком, стою-жду моего второго утреннего автобуса. Гляжу на каштан, достаю книжку, автобус подходит, краем сознания отмечаю, что водитель мне незнаком – с приятной улыбкой вьетнамский мальчик.
Сажусь, беру валяющуюся на сиденье бесплатную газету, где в довольно концентрированном виде все важные новости. С удовольствием смотрю на фотографию совсем молодой чёрной девчонки, которая в новом в правительстве будет заниматься правами человека – симпатяга и даже красавица. Потом на нашего милейшего мэра Парижа – развесёлого в пёстром галстуке, думаю, что если он у социалистов выберется на первые роли и станет кандидатом в президенты, будет славно. Отдаю себе отчёт в том, что моя симпатия отчасти окрашена тем, что он гомосексуалист – приятно же иметь на существенных политических ролях кого-нибудь, кто хоть как-то выбивается из классически занудной буржуазной приличности. Тут же думаю, что есть и разумные соображения в пользу президента-гомосексуалиста – терпимость всё же заложена в таком решении.
Отложила газету, достала книжку. Мельком осознала, что проехали станцию RER. Читаю, слышу, что проехали Cité des jardins, подумала, что уже скоро, подняла взгляд, – увидела совершенно незнакомую местность. Подумала, что, наверно, какой-нибудь объезд, услышала название следующей остановки, совсем ничего мне не говорящее. Подняла взгляд на план маршрута, поняла, что я вовсе не в своём родном автобусе номер 162, а в мало мне знакомом –номер 194. И что я в нём прохлаждаюсь уже минут 40. И станция RER другая, и Cité des jardins – не тот. И где это я?
Ну, выскочила, перешла улицу, жду. Минут через 10 подъезжает всё тот же вьетнамский мальчик (видимо, я одной остановки до кольца не доехала).
Сижу, гляжу в окно. Липы, розы, булочные, красивый фонтан, столики. Вспомнила, как я радовалась, когда приезжала из Америки каждое лето – всему этому родному европейскому – садикам-огородики, тополям за окном по дороге из аэропорта.
На работу я приехала чуть позже 11-ти.
Nicolas тут же сообщил мне, как он лет десять назад вернулся из Бенина – голова после Африки не совсем была на месте – сел в метро в противоположную сторону. Осознал. Вышел через несколько остановок. А чтоб перейти, пришлось прыгать через турникет. А за турникетом редкая птица – контролёр – и не вошёл в положение человека только что только что из Африки – оштрафовал.
«Вместо станции Разлив
Он уехал в Тель-Авив
Вот какой рассеянный
Сын Доры Моисеевны»
Вчера я впервые за долгое время забыла подставить чашку под фыркающую трубочку, из которой изливается кофе. Впрочем, спохватилась почти что вовремя. Половина жидкости всё-таки мне досталась.
Это было предупреждение, но я не прислушалась, – совершенно беззаботно побежала на автобус. Расселась, открыла книжку Зайончковского про прогулки в парке с собакой Карлом.
Читала, лениво думала, что у каждого народа есть свойственные именно его представителям характерные черты поведения и мышления, и всегда найдутся привлекательные особенности в способе внутренней жизни. Американские в Форресте Гампе проявлены, а у Зайончковского русские.
Проехала мимо газона-луга, который всё разрастается маками, васильками и колокольчиками. Вышла, пробежала остановку пешком, стою-жду моего второго утреннего автобуса. Гляжу на каштан, достаю книжку, автобус подходит, краем сознания отмечаю, что водитель мне незнаком – с приятной улыбкой вьетнамский мальчик.
Сажусь, беру валяющуюся на сиденье бесплатную газету, где в довольно концентрированном виде все важные новости. С удовольствием смотрю на фотографию совсем молодой чёрной девчонки, которая в новом в правительстве будет заниматься правами человека – симпатяга и даже красавица. Потом на нашего милейшего мэра Парижа – развесёлого в пёстром галстуке, думаю, что если он у социалистов выберется на первые роли и станет кандидатом в президенты, будет славно. Отдаю себе отчёт в том, что моя симпатия отчасти окрашена тем, что он гомосексуалист – приятно же иметь на существенных политических ролях кого-нибудь, кто хоть как-то выбивается из классически занудной буржуазной приличности. Тут же думаю, что есть и разумные соображения в пользу президента-гомосексуалиста – терпимость всё же заложена в таком решении.
Отложила газету, достала книжку. Мельком осознала, что проехали станцию RER. Читаю, слышу, что проехали Cité des jardins, подумала, что уже скоро, подняла взгляд, – увидела совершенно незнакомую местность. Подумала, что, наверно, какой-нибудь объезд, услышала название следующей остановки, совсем ничего мне не говорящее. Подняла взгляд на план маршрута, поняла, что я вовсе не в своём родном автобусе номер 162, а в мало мне знакомом –номер 194. И что я в нём прохлаждаюсь уже минут 40. И станция RER другая, и Cité des jardins – не тот. И где это я?
Ну, выскочила, перешла улицу, жду. Минут через 10 подъезжает всё тот же вьетнамский мальчик (видимо, я одной остановки до кольца не доехала).
Сижу, гляжу в окно. Липы, розы, булочные, красивый фонтан, столики. Вспомнила, как я радовалась, когда приезжала из Америки каждое лето – всему этому родному европейскому – садикам-огородики, тополям за окном по дороге из аэропорта.
На работу я приехала чуть позже 11-ти.
Nicolas тут же сообщил мне, как он лет десять назад вернулся из Бенина – голова после Африки не совсем была на месте – сел в метро в противоположную сторону. Осознал. Вышел через несколько остановок. А чтоб перейти, пришлось прыгать через турникет. А за турникетом редкая птица – контролёр – и не вошёл в положение человека только что только что из Африки – оштрафовал.
«Вместо станции Разлив
Он уехал в Тель-Авив
Вот какой рассеянный
Сын Доры Моисеевны»
