|
|
Пишет Paslen/Proust (![[info]](http://lj.rossia.org/img/userinfo.gif){kind=small} paslen)@ 2010-07-19 23:34:00 |
 |
|
 |
|
|
|
|
|
|
 |
|
 |
Дневник читателя. Дон Кихот. Первый том
Чем отличается "Дон Кихот" от рыцарских романов, которые пародирует? Иронической метарефлексией, вскрывающей приём; он же не о приключениях, но о силе воображения как частном случае литературной специфики (то самое соединение ума и сумасшествия, постоянно предъявляемое ДК).
Да, ДК не только добивается всего, что хочет (признания, острова для Санчо Пансы), может быть, за исключением "расколдовывания" Дульсинеи, но и уже по ходу движения текста (конец второй части первого тома) становится персонажем собственного жизнеописания. Сервантес выстраивает многослойную отражательную систему, в которое главное, тем не менее, выведено за скобки. За раму. Совсем как в "Менинах" Веласкеса.
Итак, ДК становится персонажем нового рыцарского романа и далее действует как по написанному (причём, буквально) - и потому, что действует под предзаданному нарративному шаблону и потому что вторая часть будто бы заранее (до собственного окончания) уже существует в природе и нуждается разве что в переводе на кастальский.
У ДК всё, в конечном счёте, получается из-за его упорства и маниакальной последовательности, преданности собственной идее, которая (и преданность, и идея) не могут не быть вознаграждены. Делай что должно и будь, что будет.
Безумие ДК оказывается заразительным, причём помимо воли заражаемых (Сервантес прямо говорит об этом, описывая финальные выходки Герцога и Герцогини), которые хотя и существуют в иной семиотической ситуации (что позволяет им называть ДК сумасшедшим), однако же, все как один, только и заняты тем, чтобы осуществить, так или иначе, план его безумия.
Я начал читать полный вариант "ДК" дабы миновать его безалаберной участи, поскольку надоелонаступать на грабли воевать с ветряными мельницами и захотелось поучиться на чужих ошибках, записанных с архетипической точностью. Но, читая первый том, пришёл к обратному ощущению - оказывается, для того, чтобы что-то получилось, вышло, возгорелось, осталось необходимо быть преданным своему безумию = твоей непохожести на других людей; только тогда у тебя может что-либо получиться, если в самом начале ты какое-то время отгребаешь тумаки и зуботычины. Без труда не выловишь харизму из пруда.
Дал себе слово прочитать "ДК" прошлым октябрём в Барселоне, стоя на набережной, под окнами последнего этажа дома в котором Сервантес заканчивал писать первый том.
Средневековье в Бсн удивительно обжито современностью и существует не бонусом или туристическим аттракционом, но как неотъемлемая часть современной жизни, от неё никак не отделимая. Борн и Еврейский квартал заселены так же густо, как и сто, двести, пятьсот лет назад линией непрерывной истории. Это очень важно, когда история непрерывна и способна продолжаться (то, что это особенно важно понимаешь именно в Волгограде).
"ДК" устроен как ренессансный сборник новелл для которого собственная история странствий ДК служит рамой. Так ты и начинаешь понимать, что главными персонажами здесь оказываются не ДК и СП, но встреченные ими эпизодические персонажи, каждый - со своей историей или ситуацией.
Точнее так - второстепенные персонажи здесь так же неважны, как и главные.
Вставные новеллы, как и приключения самого ДК описываются внешним рассказчиком, как бы со стороны, достаточно конспективно. Психологически мотивированные поступки чередуются с констатацией данности (особенно если речь идёт о самом ДК, самой непроницаемой фигурой книги (возможно потому, что вне текста ДК просто нет?))
Тело ДК состоит из текста (ведь он сам есть сумма предыдущих рыцарских романов) и является скрепой психологических мотиваций самого текста, из-за чего его как бы странно было бы дублировать "внутренним ДК" и нагружать дополнительными свойствами.
Несмотря на то, что ДК едва ли не одномерен, его латы и тело бумажны. Подобно сорокинским героям, ДК состоит не из плоти, но из букв.
Где-то возле Барселоны СП вскрывает приём: "хотя я и простой мужик, а тело у меня не из рядницы, а скорее из хлопчатой бумаги..." Хотя особенно на проговорках "ДК" останавливаться нет смысла: он весь из них и состоит.
Приблизительно с середины первого тома "ДК" превращается в самоигральный аттракцион, в машину, везущую саму себя. ДК оказывается персонажем модной книжки (то ли этой, то ли другой) и когда люди его встречают - они уже знают с кем имеют дело. Сервантес всё время ссылается на арабского автора рукописи о приключениях пародии на странствующее рыцарство, которую он (Сервантес) одновременно продолжает и которой следует.
Если же говорить о собственно приключениях, то их, за вычетом нескольких стычек и встреч, почти нет. Не-деятельность ДК идеально укладывается в пм-стратегию отложенного действия, заменённого ожиданием действия или разговорами о действии. Главной оказываются не персонажи, но сама схема устройства романа дороги, продвижение по которой порождает статус.
ПМ ДК проявляется ещё и в том, что, формально, ДК можно называть одной из первых медийный звёзд в истории цивилизации, а его путешествие - "мировым туром" или же "чёсом по провинции" в отсутствии разветвлённой и всепоглощающей системы СМИ: ДК не делает ничего что от него ожидают, смысловой центр путешествия всё время куда-то смещается, исчезая за линией горизонта. Тем не менее, слава ДК растет как на дрожжах.
Тем более, статус ДК постоянно опровергается (но ведь чем хуже - тем лучше, да?) и подвергается сомнению через вскрытие приёма - когда чаще всего истинными причинами самых фантастических событий оказываются банальные и бытовые. Но "ДК" и ДК необходимо всё время двигаться и лихорадочно действовать, только бы текст не прерывался.
Актуализация высказывания достигает своего пика в сценах жизни у Герцога и Герцогини, делающих СП губернатором "острова". Автор, кем бы он ни был, не скрывает, что церемонию расколдовывания ДТ, как и прочие события последних глав первого тома, они инициируют из праздности и забавы, дабы себя развлечь.
Так становится окончательно очевидным, что ДК - метафора, эмблема и символ литературы, существующей для того, чтобы сделать праздный досуг чуть более насыщенным.
Чем отличается "Дон Кихот" от рыцарских романов, которые пародирует? Иронической метарефлексией, вскрывающей приём; он же не о приключениях, но о силе воображения как частном случае литературной специфики (то самое соединение ума и сумасшествия, постоянно предъявляемое ДК).
Да, ДК не только добивается всего, что хочет (признания, острова для Санчо Пансы), может быть, за исключением "расколдовывания" Дульсинеи, но и уже по ходу движения текста (конец второй части первого тома) становится персонажем собственного жизнеописания. Сервантес выстраивает многослойную отражательную систему, в которое главное, тем не менее, выведено за скобки. За раму. Совсем как в "Менинах" Веласкеса.
Итак, ДК становится персонажем нового рыцарского романа и далее действует как по написанному (причём, буквально) - и потому, что действует под предзаданному нарративному шаблону и потому что вторая часть будто бы заранее (до собственного окончания) уже существует в природе и нуждается разве что в переводе на кастальский.
У ДК всё, в конечном счёте, получается из-за его упорства и маниакальной последовательности, преданности собственной идее, которая (и преданность, и идея) не могут не быть вознаграждены. Делай что должно и будь, что будет.
Безумие ДК оказывается заразительным, причём помимо воли заражаемых (Сервантес прямо говорит об этом, описывая финальные выходки Герцога и Герцогини), которые хотя и существуют в иной семиотической ситуации (что позволяет им называть ДК сумасшедшим), однако же, все как один, только и заняты тем, чтобы осуществить, так или иначе, план его безумия.
Я начал читать полный вариант "ДК" дабы миновать его безалаберной участи, поскольку надоело
Дал себе слово прочитать "ДК" прошлым октябрём в Барселоне, стоя на набережной, под окнами последнего этажа дома в котором Сервантес заканчивал писать первый том.
Средневековье в Бсн удивительно обжито современностью и существует не бонусом или туристическим аттракционом, но как неотъемлемая часть современной жизни, от неё никак не отделимая. Борн и Еврейский квартал заселены так же густо, как и сто, двести, пятьсот лет назад линией непрерывной истории. Это очень важно, когда история непрерывна и способна продолжаться (то, что это особенно важно понимаешь именно в Волгограде).
"ДК" устроен как ренессансный сборник новелл для которого собственная история странствий ДК служит рамой. Так ты и начинаешь понимать, что главными персонажами здесь оказываются не ДК и СП, но встреченные ими эпизодические персонажи, каждый - со своей историей или ситуацией.
Точнее так - второстепенные персонажи здесь так же неважны, как и главные.
Вставные новеллы, как и приключения самого ДК описываются внешним рассказчиком, как бы со стороны, достаточно конспективно. Психологически мотивированные поступки чередуются с констатацией данности (особенно если речь идёт о самом ДК, самой непроницаемой фигурой книги (возможно потому, что вне текста ДК просто нет?))
Тело ДК состоит из текста (ведь он сам есть сумма предыдущих рыцарских романов) и является скрепой психологических мотиваций самого текста, из-за чего его как бы странно было бы дублировать "внутренним ДК" и нагружать дополнительными свойствами.
Несмотря на то, что ДК едва ли не одномерен, его латы и тело бумажны. Подобно сорокинским героям, ДК состоит не из плоти, но из букв.
Где-то возле Барселоны СП вскрывает приём: "хотя я и простой мужик, а тело у меня не из рядницы, а скорее из хлопчатой бумаги..." Хотя особенно на проговорках "ДК" останавливаться нет смысла: он весь из них и состоит.
Приблизительно с середины первого тома "ДК" превращается в самоигральный аттракцион, в машину, везущую саму себя. ДК оказывается персонажем модной книжки (то ли этой, то ли другой) и когда люди его встречают - они уже знают с кем имеют дело. Сервантес всё время ссылается на арабского автора рукописи о приключениях пародии на странствующее рыцарство, которую он (Сервантес) одновременно продолжает и которой следует.
Если же говорить о собственно приключениях, то их, за вычетом нескольких стычек и встреч, почти нет. Не-деятельность ДК идеально укладывается в пм-стратегию отложенного действия, заменённого ожиданием действия или разговорами о действии. Главной оказываются не персонажи, но сама схема устройства романа дороги, продвижение по которой порождает статус.
ПМ ДК проявляется ещё и в том, что, формально, ДК можно называть одной из первых медийный звёзд в истории цивилизации, а его путешествие - "мировым туром" или же "чёсом по провинции" в отсутствии разветвлённой и всепоглощающей системы СМИ: ДК не делает ничего что от него ожидают, смысловой центр путешествия всё время куда-то смещается, исчезая за линией горизонта. Тем не менее, слава ДК растет как на дрожжах.
Тем более, статус ДК постоянно опровергается (но ведь чем хуже - тем лучше, да?) и подвергается сомнению через вскрытие приёма - когда чаще всего истинными причинами самых фантастических событий оказываются банальные и бытовые. Но "ДК" и ДК необходимо всё время двигаться и лихорадочно действовать, только бы текст не прерывался.
Актуализация высказывания достигает своего пика в сценах жизни у Герцога и Герцогини, делающих СП губернатором "острова". Автор, кем бы он ни был, не скрывает, что церемонию расколдовывания ДТ, как и прочие события последних глав первого тома, они инициируют из праздности и забавы, дабы себя развлечь.
Так становится окончательно очевидным, что ДК - метафора, эмблема и символ литературы, существующей для того, чтобы сделать праздный досуг чуть более насыщенным.
