| |
[Oct. 26th, 2020|04:44 am] |
Помню, как зашли двое в расклешенных черных пальто,
Записались эльфами из Чернобыльского лесного массива
И вели себя тихо; в оркестре ходили с альтов
И продажные женщины стали до боли красивы,
Заскрипели их платья и в талии стали стройны,
И глаза, словно два водоема с печальным секретом,
В них хотелось нырнуть, только страшно подумать об этом,
И барыги смущались и жаждали той глубины.
"Ну и как там, в Чернобыле?" -- "Да как у вас," -- говорят,
А стекло так сверкало, как горный хрусталь не сверкает,
Разгорелся вольфрам, в пыльных лампах звенели спирали,
Их сопрано известьем врывалось в стальной звукоряд.
Что случилось, не знаю; ко мне на колени присела
Танцовщица, а может быть, осень настала в саду,
И железного неба каркас в корабельном бреду,
Недозрелые звезды на мачтах, входящие в тело;
Боже мой, как рвались эти бури во все зеркала
Или в окна, никто не хотел закрывать эти окна,
И продажная женщина спела или умерла,
Как бумажники важных гостей, под слезами промокнем.
Ну, потом, куда надо, хозяин кафе сообщит,
Счетчик Гейгера, здесь расчехленный, запляшет чечетку,
Разъяснят, и подпишем, электрик попросит расчета
И продажные женщины примут загадочный вид. |
|
|
