суточные щи -

Русский язык - виртуальная тюрьма народов, охраняемая Толстым и Достоевским.

Это мне под воскресное утро приснилось.

Потом стал за кофием размышлять - ведь и правда, как кто пытается освободиться, тут же ему показывают вышки, а на вышках маячат Толстой и Достоевский. Начальник лагеря - Пушкин, вообще человек в гневе страшный. В вертухаях и Чехов, и Фет, и даже тихий Боратынский ходит с револьвером. Евтушенко c Губерманом вроде паханов в бараке.

Причем иерархия здесь четкая - сам Пушкин по-русски если читал что-то, то для того, чтобы обхаять, или - редко- похвалить товарища по цеху. Сам он читал почти исключительно по-французски и по-немецки, глотая всю текущую европейскую литературу. А в русском языке он именно что работал, как Берия над ядерным проектом. По-русски разговаривает редко и главным образом с прислугой.

Толстой и Достоевский - уже читали кое-что и по-русски (бараки уже успели построить), хотя опять же, и в основном - немецкий, французский как источники вдохновения, идей и удовольствия. Русский - поле работы и язык повседневного общения. Газеты и то - выписывали французские и немецкие. Русские масс-медиа вызывали у Толстого приливы раздражения.


Но вплоть до начала советской власти все так и шло, - русские люди знали два-три языка и не были закабалены всеобщим ядерным проектом. А потом конечно началось. Ни один из нынешних пейсатилей, вроде Лукьяненко, толком не знает ни одного языка, включая и русский. Гении вроде Крылова и Холмогорова даже гордятся этим самым.

То есть лагерная роба, спецодежда, например, ватник из чего-то такого, что можно снять и заменить партикулярным европейским платьем. стали чем-то неснимаемым. За попытку переодеться - карцер. За общение на иностранных языках - Есенин на заточку поставит. За попытку бегства, - расстрел из пулеметов лично Достоевским и Толстым. Садистка Ахматова сделает контрольный выстрел в пах.