https://i.irklib.ru/books/j/svmol/svmol_1971/svmol_1971_102.pdf.txt.htmlВот уже год,' как комсомолец Владимир Наум-кин служит в рядах Советской Армии. Ему 19 лет. В свободное от службы время Володя занимается любимым делом — изобразительным искусством. Если ножно так выразиться, он «специализируется» в жанре политического плаката. Тема большинства его работ —• борьба за мир. Свою приверженность к этой волнующей теме Володя поясняет так: «Еще полыхает пламя войны, обрываются жизни людей, рушатся от взрывов бомб здания, горят тюля. Еще льются слезы матерей и умирают от пуль и осколков дети.
Обяза нность всех нас—не быть в стороне от происходящих в мире событий. Нужно бороться против сил империализма и войны. Ведь мира не ждут — мир завоевывают».
Предлагаем тебе, читатель, две работы Владимира Наумкина, политические плакаты «Не бывать!», «Я жизнь оставлю на Земле».
я
Мальчишек заперли в большой пустой комнате. На единственном окне, сером, словно пыль, была решетка. И даже на маленьком четырехугольном отверстии над дверью тоже была решетка из толстых железных прутьев..
— Попались... — вздохнул Разлюли-Малина и сел на пол.
Ему было очень тоскливо./
— Ничего, — сказал Трын-Трава, — удерем... а-ап-пчхи! Большое дело!
— Надо подумать, — сказал Перекати-Поле, — обсудить наше положение, — он огляделся. — Значит, сидим мы в большой комнате. За дверью ходит часовой. На окне решетка. Интересно, что там, за решеткой, за окошком...
Но что было за окошком, так и осталось неизвестным. Открылась дверь, и вошел худой человечек в белом халате й белой шапочке, на груди у него висел докторский стетосксш. Вместе с человечком был капитан,*гот самый, с воробьиным голосом.
— Вот они, доктор, — сказал капитан. — Словно с Луны свалились. Не знают даже, как положено в плен сдаваться. И отверстий для заводного ключа у них что-то не видно. Странно, не правда ли? Осмотрите их, пожалуйста, доктор,
— Раздевайтесь! — сказал человечек в белом халате. — До пояса.
Он осмотрел Трын-Траву, Перекати-Поле и Разлюли-Малину, постучал каждого по груди, выслушал через стетоскоп. и глаза его стали круглыми и удивленными, словно у совйГ^
— Н-не м-может б-быть, — забормотал он в ужасе, — эт-то нев-вероятно...
— Что? — спросил капитан.
Но человечек в белой шапочке уже выскочил из комнаты.
Капитан поспешил за ним. Слышно было, как они о чем-то шушукались за дверью, будто мыши. Слов разобрать было невозможно. Трын-Трава подмигнул Разлюли-Малине и показал себе на плечи.и на четырехугояьное отверстие над дверью. Разлюли-Малина все понял. Он поерлил себе на шею Перекати-Поле, а сам влез на плечи Трын-Траве. Голова Перекати-Поля и. конечно, его уши оказались как раз у отверстия над дверью.
—... Эт-то уж-ужасно! — услышал Перекати-Поле слова доктора. — Он-ни н-не з-заводные, к-капитан! Он-ни ж-живые. У них есть сердце и даже мозг, он-ни д-думают!
— Не может быть, доктор! — испугался капитан. — Живые... Думают... Не может быть! Ведь только король имеет право думать!
— Да, — сказал доктор. — только король! А эти — откуда взялись?
— Тайно' перешли границу. Но наши специальные рыжие собаки пронюхали.
— П-пер-решли гр-границу’! — человечек в белой шапочке снова задрожал. — Т-так, з-значит. они ш-шпионы! Наверное, они х-хотят поднять восстание пр-против кор-роля!
— Конечно! — сказал капитан. — Это, несомненно, государственные преступники. Надо немедленно везти их в столицу. Немедленно и секретно' В столицу! К его величеству!
—■ Ну что? — спросил Трын-Трава, когда Перекати-Поле спустился на пол.
— Что они там про нас болтали?
— Они говорят, что нас нужно отправить в столицу к самому королю. Потому что мы государственные преступники.
— Вот и хорошо, — сказал Трын-Трава. — По дороге удерем.
— Но мы ничего плохого не сделали!
— сказал Разлюли-Малина. — Почему же мы — преступники? Я только укусил собаку за нос. И то не очень больно. Но ведь она первая напала!
— Я не знаю, — сказал Перекати-Поле. — Я тоже не очень понял. Они говорили, что у тебя есть сердце и даже мозги и что ты еще думаешь...
•— Так ведь у каждого живого человека есть сердце и мозги! — воскликнул Разлюли-Малина. — Как же без этого?! И все думают! И никого за это не отправляют в тюрьму, за решетку, никого!
Разлюли-Малина даже притопнул ногой, что совсем не соответствовало его мягкому, мечтательному характеру и выражало крайнюю степень возмущения.
— Я не знаю? — повторил Перекати-Поле. — Я же тебе сказал, что тоже не очень понял.
— Вот еще распетушился, — сказал Трын-Трава Разлюли-Малине. — Подумаешь — государственные преступники! Подумаешь — к самому королю отправляют! Велика беда. И лучше еще: удерем по дороге. По дороге всегда удрать можно. Ты что. мне не веришь?
Б!о Разлюли-Малина ничего не ответил. На голубятне, высокой и теплой голубятне, где он жил, ему не приходилось столько волноваться, и*сейчас он так устал, что не хотел больше говорить, и только слабо махнул рукой.
— Не маши, не маши, — сказал Трын-Трава. — Вот увидишь — удерем!
Но Трын-Трава ошибся: увидеть ничего не пришлось.
Утром их посадили в яшик. В огромный такой яшик, у которого вместо крышки сверху была дверца сбоку, как у дома. Дверцу солдаты в желтых мундирах захлопнули и повесили на ней большой черный замок. Стало темно, словно в погребе. Ящик подняли и поставили на телегу. Телега докатилась по горбатой дороге. Трын-Трава, Перекати-Поле и Разлюли-Малина перекатывались в ящике, словно шары, больно стукались о стенки и друг о друга, но молчали. «Как можно! — только однажды воскликнул Разлюли-Малина, когда вдруг ударился лбом об острое худое колено Тпын-Травы. — Как можно! Людей везут, словно дрова! Это ведь недопустимо!» — «Допустимо-недопустимо... — пробурчал Трын-Трава, потирая коленку. — Какой нежный! А у самого лоб... как железный».
Телега, между тем, катилась все дальше и дальше.
Разумеется, сидя в темном ящике, мальчишки не видели ни дороги, по которой их везли, ни деревень, мимо которых проезжали, не знали, сколько они в пути — полдня, день, а, может, и
два. В конце концов, совсем измученные и голодные, они заснули, и Разлюли-Малине даже приснился полный стакан алого малинового сока. Но как только он поднес этот стакан к Губам, загремел замок, открылась дверца ящика и в глаза ударил яркий белый свет. «Выходи!» — прозвенел воробьиный голос капитана.
Моргая сонными глазами, Трын-Трава, Перекати-Поле и Разлюли-Малина выбрались из ящика и очутились на блестящем полу, выложенном разно-
— Я не дядя! — Заводила Пятнадцатый заорал, словно кот, которому наступили на хвост. — Я не дядя, я король, его величество! Король, понятно!?
— Не, — сказал Трын-Трава лениво. Он очень устал за дорогу, и ему было вовсе не до королей, ему спать хотелось. 4
— Да как ты смеешь! — его величество даже подпрыгнул от гнева. — Капитан! Расстрелять! Повесить! Утопить! Быстро! Немедленно! Сейчас! Всех! А этого — особенно!
уто-
БОРИС
РОТЕНФЕЛЬД
ТРЫН-ТРАВУ,
ПЕРЕКА ТИ-ПОЛ
РАЗЛЮЛИ-МАЛИНУ
ОТПРАВЛЯЮТ
В СТОЛИЦУ КО
ЗАВОДНЫХ Ч
У Бориса Ротенфельда вышла в этом году первая книга — сборник рассказов «Польская кукла». Сейчас ои работает над новой повестью-сказкой «Трое в королевстве Заводных Человечков», в которой рассказывается о приключениях трех мальчишек в одной необыкновенной стране. Главу из этой повести-сказки мы публикуем сегодня.
)
цветными плитками. Вокруг стояли придворные — важные человечки на тонких ножках. Выпучив глаза, они смотрели на мальчишек. Впереди придворных красовался сам король Заводилу Пятнадцатый — в золотой короне с зубчиками в виде золотых ключей, в атласном красном кафтане, расшитом серебряными ключиками. На груди Заводилы на толстой золотой цепи висел золотой ключ, такой большой, что им можно было запереть целый город.
Его величество два раза обошел вокруг мальшичек. оглядел их. нахмуря брови, и даже зачем-то обнюхал Трын-Траву острым чосом.
![[info]](http://lj.rossia.org/img/userinfo.gif){kind=small}