| |
[Jul. 29th, 2016|04:15 pm] |
Прочитала по рекомендации милой подруги
роман В. Залотухи "Свечка", получивший, я думаю,
какую-то важную для литературного мира премию.
А так я книг не читаю и кино не смотрю,
только детскую фантастику и порнографию.
Правда, это и есть фанфик, только для старичков,
римейк основного сюжета большого жанра
классич. литературы. О том, как просвещенный
человек, человек полемически неверующий,
встретил Бога. И при том нравственный стержень,
внутри этого человека находившийся, расцвел,
как цветет железо.
Герой романа -- ветеринар, сын строгой училки
русского языка и литературы. Лох и интеллигент.
По сюжету его подставили и арестовали как маньяка,
насильника тридцати восьми детей и стариков.
Мать, к тому моменту ударившаяся в советский
патриотизм, от него отказалась, о чем опубликовала
стихотворение в газете. Жена, которую он содержал,
работая на трех работах, призналась, что дочь
не его, и быстренько подала на развод. Любовница,
которую, впрочем, любил платонически, ибо не смел,
оказалась не Дашей, а проституткой Оксаной, и тоже
поучаствовала в предательстве. Друг пытался его
вытащить, но не смог, потому что дело это было
государственного значения, и сам обобщенный
Березовский за ним стоял. После суда героя
в камере изнасиловали и били девять дней, до
потери человеческого облика, а на этапе, где
должны были его задушить, он встретил отца.
Несмотря на жесткий жизненный сюжет, реализм
романа -- текстовый реализм. То в нем
библейский символизм печатает мизансцену, то
метафора из Толстого кряхтит и разворачивается,
а "жизнь" лезет в текст сквозь узкие врата
газетного пересказа. Не в смысле, что автор
пересказывает газеты (хотя по сюжету как раз
пересказывает и вставляет опусы, стилизованные
под "Огонек" и "Московский комсомолец"), а в
смысле, что информация поступает как будто
сначала написанная в газете, а потом оттуда
усвоенная. Главная коллизия классической литературы
тоже пошла не так, потому что герои у автора
разве формально, умеренно просвещенные: языков
не знают, читали только советские издания, хотя
и переводного немало, но все старое. А
у классиков в коллизию вступала просвещенность
свежая -- содержащая ценное соблазнительное
знание -- западная зараза. Но других героев
у автора нет, да и ладно.
Автор в романе лично встречается со своим
героем неоднократно, что еще лет сто назад
было бы смелым нарушением канона. Трудность
чтения составляют авторская жеманность и
неуверенность: обращается он к читателю, как
Булгаков (да и в тексте булгаковских аллюзий
не меньше, чем всех прочих), но тут же одергивает
себя, какой, мол, он Мастер, начинает терзаться
этим в прямом эфире -- получается многословно.
В тексте, между прочим, герой-"автор" сообщает,
что роман пишет уже десять лет, и только жена
его в том поддерживает, и заболел он на этом
деле "писательской вертячкой", по описанию
похожей на совсем нехорошие сердечные приступы.
Залотуха и правда писал свой роман лет двенадцать,
а как написал, так почти сразу и помер. Вот
и я тут составляю отчет, потому что мы все
помрем, как Бог и как ВРЛ: дети этого читать
не станут. Аудитория большой литературы, как
вымирающая деревня, где в общем-то почти и не
читают: то ли пьют много, то ли, наоборот, столько
не выпить. Но фанфик написан местами отлично,
достоин состоявшейся мечты журналиста. |
|
|