| |
[Jun. 3rd, 2021|05:26 pm] |
Книжки кончились. Читаю "Анну Каренину". В детстве
это было скучное чтение (возможное только потому, что
текст хорошо написан -- в отличие от чудовищного
"Воскресения"), наверное, потому, что при советском
бэкграунде трудно было заметить, насколько это
аккуратное и производящее смыслы в своей аккуратности,
практическое и практичное приложение Св. Писания.
Практически научная работа с инженерным уклоном.
А так любопытно, реально лучше поп-психологии при
том, что содержит ее сообщения, достаточно плотно
и коротко упакованные. Дети играют в героев книг,
но с этими ассоциироваться было невозможно: получеловеки,
хотя ограничения их возможностей и проставлены очень
мило, но непонятно было, зачем. А просто люди там
не люди, но растения в Божьем саду, и выбор у них
небольшой в общем-то: тянуться к свету или к адскому
огоньку, принимая от него подкорм и прочие удобрения.
Если есть способности, можно на небольшом участке
стать садовником, ловя инструкции общего замысла,
ну вот это уже больше похоже на человека, хотя
и скучного. Ну, соединиться с женщиной в целого
садовника (на небольшом участке) -- типа, норм еще,
на фоне всего остального. Когда в школе учишься,
неясно, зачем тебе знать о перипетиях в душе людей,
которые не хотят построить (или разрушить) что-то
большее, чем они сами, а заняты тем, что к ним
приходит снаружи в общем-то в небольших вариациях:
надо просто объяснить им, что лучше им бросить
всю эту ахинею и заняться чем-то прикольным, или
уж держаться от них подальше.
Хайдт мог бы взять свое определение либерала у
Толстого (особенно если говорить о части со знаком
минус: глухота к сакральному). Стива Облонский
типичный пустой сосуд, сейчас он был бы хорош и
здоров на фоне тех, кто все-таки знает об этой
пустоте и старается заполнить ее невообразимой
херней.
Любопытно в работе метода то, что ведь в Св. Писании
нет драмы падения женщины в смысле измены в браке.
Еве было не с кем, ее падение в чистом виде --
нарушение прямого запрета, непонятного ей по самому
замыслу. Толстой толкует в Новозаветном ключе, уже
есть присутствие Благодати (сын Сережа: дети тогда
развивались поздно, так что он в свои восемь лет
вполне невинный младенец, и печать Христа для
литературных нужд может нести), и оно служит
компасом, который показывает отклонение от замысла.
Вполне увлекательно: даже интересно сейчас понять,
какая, собственно, была у нее альтернатива в рамках
конструкта -- может быть, конечно, ее роль и есть
в том, чтобы быть жертвой индустриальной цивилизации
и продемонстрировать ее несостоятельность, а по замыслу
женщине нужно просто мозгов (в техническом смысле)
поменьше, или идея в том, что ее муж не сумел оказаться
вовремя достаточно масштабным садовником, чтобы ей
с ним в этом с пользой соединиться, потому что ему
тоже помешала цивилизация.
На работе мне рассказали, что Толстой не любил женщин,
а женщины (читательницы) за это не любят Толстого.
Если так, это несправедливо. Толстой не любил своей
слабости (и боялся). |
|
|