| |
[Feb. 21st, 2022|01:47 am] |
Была весна и шестьдесят третий день,
Ты сидела, бездействуя, на коряге зеленоватой,
Говорила с надводной ряской, не наклоняясь к воде,
Генералом черных в воде лебединых гвардий.
Далеко бетонные трассы, задевая сердце мое,
Навсегда укрытое галькой или асфальтом,
Уносили ребят почти что в небытие,
Генералов круглых, резиной обшитых гвардий.
И война на краю сознания в языке --
Этот образ хорош, а этот изгиб уродлив --
Отражалась, как ты тогда в зеленоватой реке,
Как картинка, переходящая в иероглиф,
Мы несем войну в разъемах глубоких вен,
Слишком скользких под бритвой, заржавленной, пусть опасной,
Даже если поверхность немного затянет ряской --
Генералам гвардий, что им предложить взамен?
Так маньяк не живет -- прозябает, пока не взял
Тот аккорд на нервах, на переплетенных жилах,
Власть над жизнью и смертью, по лезвию вниз скользя,
Утечет, и опять в отставке маньяк служивый.
Ты сидела, бездействуя, не думая, как жестоко
Марионетки страдают по механизму,
Что-то вроде влюбленности или войны, немного
Тех натяжений, без которых нет жизни. |
|
|