| |
[Feb. 23rd, 2022|05:00 am] |
Был, короче, такой чувак -- не перебивай меня,
Запрягал в ладью домашнюю птицу,
Все серьезные пацаны были ему родня,
А они умели повеселиться.
И была одна баба арийской внешности,
Ну, это значит, сиськи -- во! и глаза, как море,
Ляжки, я думаю, светятся в темноте,
Локоны -- золотые без аллегорий.
Он, короче, завоевал ее в поединке,
А она, прикинь, стала в нем сомневаться,
Я, мол, красотка, можно сказать, картинка,
А ты стремный хмырь с неизвестной геолокации,
Целовался с лебедем и одет не по-нашему,
Роду-племени, мне неведомого,
Назови папашу или мамашу, мол,
Послужи и Богу, и Вермахту.
Все это происходило в театре,
На галерке студенты, в партере одетые дамы,
На руках попкорны, либретты у них ин-кварто,
И никто не подумал сказать ей прямо,
Мол, окстись, бери, что дают, не проси погоды
У глубокого Рейна, серого, как твои глаза,
То, что раз в году приносят вешние воды,
Потерять легко, а вернуть нельзя,
И когда театр разметало в гусиные клочья,
А девчонка умерла и досталась брату,
Свет погас и стало темно, как ночью,
Да и что за ночь, если нет театра,
И четыре всадника на разноцветных конях,
Как овечки заблудшие, все не найдут дороги
В невозможных и непроезжих теперь ебенях,
Затонувшие в небе, не ангелы, просто боги. |
|
|