Продолжение.
Возрожденская эпоха - возрождение фарисейства, носящее на новом языке два имени: натурализм и гуманизм, - была провозглашена автономия человека и природы. Автономия противопологается гетерономии, когда признается, что закон, номос жизни, дан другим, чем мы - твари, существам: <греческое> - когда закон дается нами самими или природой, но кем именно - это все равно. Это различие не есть противоположение, духовная суть и в том, и в другом случае одна и та же: закон, полученный от твари. Безразлично, я ли, другой ли кто дает: то и другое тварно и делается в душе моей идолом. Тварь может стараться спасти себя своими законам, средствами на почве любой деятельности - благотворительности, аскезы, общественной, философской,научной деятельности, даже богослужения. <На полях запись:"если вы уверуете в богослужение как таковое, оно станет идолом".> Может быть много оттенков этого стремления, но духовная суть их одна и та же: если мы ценим устав ради устава - вследствие чего бываем вне влияния благодати, но вне отношения к Богу и в то же время упиваемся своим подвигом как таковым, то это - фарисейство.

Точно также, если заниматься наукой только ради самоё науки, совершенно бескорыстно, даже не ради, не ища славы человеческой, но вне Бога, - и это стремление спасти себя законом дел есть фарисейство, как все возрожденское стремление к автономной деятельности твари.

Быть автономными - это не значит чинить богохульство, а означает уничтожение жизни в Боге, уничтожение непосредственного касания энергии Божией и оставление лишь отвлеченного понятия о Боге, чисто теоретического. Ведь и о Боге можно говорить, как бы считая на костяшках; как бы рубли. В таком случае и Он, и все предметы будут мертвыми. Отсутствие церковного миропонимания именно в этом и заключается. Так и сейчас об этом говорят, даже слишком, но, так сказать, извне, в порядке позитивистическом: это - один из предметов обсуждения, а узле обсуждения - собственный взгляд. А должна быть <греческие слова>. Только перенесение своего сердца в Бога, только оно одно может перестроить наше сердце и дать нам религиозный опыт.