| Из домашнего архива самиздата. 1990 год. Убийство Александра Лукашёва; его последнее интервью 29окт. |
[Oct. 27th, 2006|12:47 pm] |
Газета Московской организации ДС "Вполголоса" (дискуссионный листок), вып. 2, март 1991 г. (этот материал номера, посвященный одному из основателей ДС А. Лукашёву, увы, полностью у меня не сохранился).
УБИТ АЛЕКСАНДР ЛУКАШЕВ.
Убит Александр Лукашев.
Странной и страшной кажется нам эта смерть. Странна официальная версия причины убийства. Странен и страшен длинный перечень орудий убийства. Странно и страшно, что такой мученический исход был предопределен именно Саше. Страшно, что убит он в 37 лет - классический возраст.
Много ли он успел сделать?
Много это или мало - быть одним из создателей едва ли не первой независимой организации?
Много или мало - быть ведущим оратором, открыто агитирующим против строя?
Много или мало - обладая фундаментальными знаниями во многих областях, быть одним из теоретиков оппозиционной организации и писать оппозиционную программу? И не сейчас, когда всё можно, а тогда, в 88-м, когда было страшно и нельзя. Не хочется произносить высокопарной фразы: «Он внес огромный вклад в развитие демократического движения».
Не был Саша Лукашев ни идеалом, ни героем и храбрецом, бодро идущим на толпы вооруженного спецназа.
Но он был нашим товарищем по работе и другом некоторых из нас.
Он был одним из первых, кто стал говорить.
Он делал то, что мог делать. Это много.
ЧЛЕНЫ РЕДКОЛЛЕГИИ.
Мы публикуем выдержки из интервью с Александром Лукашевым, взятого незадолго до его гибели.
ВЫДЕРЖКИ ИЗ ИНТЕРВЬЮ С АЛЕКСАНДРОМ ЛУКАШЕВЫМ
29 октября 1990 года.
Вопросы задает Светлана Исмаилова.
С.И. Саша, расскажи о том, как ты пришел в ДС: через какие-то организации или по каким-то другим причинам, что заставило тебя искать пути в организации, а не в какой-то самостоятельной деятельности?
А.Л. Непосредственно мой путь в демдвижение начался 21 августа 1968 г. В 70-х - начале 80-х я был участником социал-демократического подполья. Я имею в виду те кружки, которые мы организовали и в МГУ, и среди тех, кто интересовался социал-демократической идеологией. В этой идеологии мы видели некоторый выход, некоторую альтернативу официальному марксизму-ленинизму. В этом отношении наша деятельность не выходила за рамки этих кружков, за рамки машинописных альманахов, которые распространялись в весьма узком кругу. Но, ты знаешь, это тоже подготавливало как-то общественное мнение к переменам. Поэтому здесь мне нечего ни стыдиться, ни добавить. Это был закономерный этап развития.
Но я должен сказать, что тогдашнее демократическое подполье, а кружков существовало множество, разрозненных, не связанных между собой, вызывало бешеную ярость политической полиции. А социал-демократы тогда преследовались наиболее рьяно и наиболее жестоко.
В 1987 году я стал участником семинара «Демократия и гуманизм», а в начале 1988 года стал принимать участие в работе по созданию оппозиционной партии, которая в дальнейшем стала называться ДСом.
С.И. Расскажи о предыстории создания ДС и о том, какое участие в его создании принял лично ты.
А.Л. Идея создания партии, оппозиционной нынешнему режиму, системе, зародилась давно. Но конкретные планы ее создания возникли с создания семинара «Демократия и гуманизм» весной 1987 г. Когда был создан семинар «Демократия и гуманизм», координатором которого была Валерия Новодворская, организатором - Евгения Дебрянская, то семинар сразу провозгласил, что одна из просветительских целей семинара - создание ряда оппозиционных партий различного мировоззренческого направления - либерально-демократического, христианско-демократического, социал-демократического, направления «социализм с человеческим лицом» и т.д.
Об этом было даже напечатано в июне 1987 года в газете «Московские новости», естественно, с критической подачей.
Меня лично привлекла эта идея, потому что это тоже была моя давняя мечта, как бывшего участника социал-демократического подполья 70-х и начала 80-х годов. Основная работа по созданию оппозиционной партии начала вестись в январе 88-го года. В то время я был уже активным участником семинара «Демократия и гуманизм», на который я вышел через группу «Доверие», которую еще возглавлял тогда Андрей Кривов, а семинар был как бы довеском, дочерним предприятием группы «Доверие».
Заседания проходили в квартире Евгении Дебрянской каждое воскресенье, и они собирали огромное количество слушателей, несмотря на давление властей, постоянные слежки, проверки документов и т.д.
В недрах самого семинара существовали две концепции по вопросу о создании партии. Какую партию создавать? То, что она должна быть оппозиционной, это было ясно всем, но создавать ли ее на единой платформе или фракционную - партию с различными мировоззренческими платформами? Сторонники первой концепции, скажем, Ася Лащивер, Евгения Дебрянская, настаивали на том, чтобы партия была резко оппозиционной режиму, причем с единой мировоззренческой концепцией, назовем ее концепцией западного либерализма. Этой же позиции придерживалась Валерия Новодворская. Но затем, когда они увидели, что сил для создания такой единой партии мало, они пришли к выводу, что нужно создать партию с фракционной структурой, которая явилась бы зародышем различных оппозиционных партий: социал-демократической, либерально-демократической, еврокоммунистической и, возможно, национальных и каких-то других образований, что и было отражено в Декларации.
Именно эта концепция стала господствующей при создании Демсоюза. С этой целью начались активные поиски союзников, соратников, тех, кто мог бы участвовать в этом учредительном процессе. Валерия Новодворская, надо отдать ей должное, вышла на различные клубы, общественные объединения, организации, мы проводили встречи с представителями этих организаций в будние дни на квартире Евгении Дебрянской.
Среди них я могу упомянуть следующие: в основном, клуб «Демперестройка» и «Перестройка-88». Клуб «Демократическая перестройка» сразу сказал «нет» - это была соглашательская организация, которая стояла на позициях так называемого «демократического социализма», поддерживала перестройку Горбачева, проводила семинары в поддержку руководящей и направляющей роли партии в перестройке и т.д.
Поэтому смешно даже слушать от их нынешних лидеров так называемой Социал-демократической партии, что они оппозиционны КПСС. Тогда было всё по-другому. Когда они услышали, что семинар «Демократия и гуманизм» стоит на позициях концептуального антикоммунизма, они просто встали и ушли со встречи. А вот клуб «Перестройка-88» сыграл большую роль в создании ДС. Здесь следует упомянуть такие имена, как Виктор Кузин, Юрий Скубко, Юрий Митюнов. Впоследствии сюда присоединились не без моей помощи Валентин Елисеенко, Алексей Зверев, который стоял на позициях революционного троцкизма правого толка. Вот эта группа, которая составляла юридическую комиссию клуба «Перестройка-88», с большой симпатией отнеслась к идее создания оппозиционной партии.
Мы предложили ряд практических действий в этом направлении: провести вместе семинару «Демократия и гуманизм», группе «Доверие», ряду других общественно-политических организаций совместную демонстрацию, посвященную 35-й годовщине смерти Сталина 5 марта 1988 года на Октябрьской площади.
И нам это удалось, на демонстрацию пришло огромное количество народа, правда, митинг так и не состоялся, всё было заранее подавлено, власти там сконцентрировали огромную милицейскую и гебешную силу, однако это была первая проба сил, первый шаг к такой консолидации. После чего организаторы манифестации - Валерия Новодворская, Игорь Царьков - получили по 15 суток административного ареста.
Эти 15 суток не прошли даром: во время ареста Валерия Новодворская подготовила уже «рыбу» документов по созданию партии, она написала первый проект Программы, Уставных принципов и Декларации. В 20-х числах марта она вышла с суток, и мы приступили вплотную к подготовке создания партии.
Прежде всего инициативу подали те, кто относился к либерально-демократическому крылу западнического направления: Юрий Денисов, Валерия Новодворская, Игорь Царьков, Евгения Дебрянская, а также супруги Сквирские. Они собрались 30 марта на квартире Юрия Денисова и выработали, в основном, концепцию либерально-демократической фракции ДС.
Что касается социал-демократов, то они не выработали вообще ничего - неясной была социал-демократическая перспектива, а сейчас она вообще представляется многим из нас утопией, в частности мне, так что ничего не было выработано […] 31 марта мне позвонила Валерия - от […] - и сказала, что полный состав инициативной группы должен собраться 2 апреля, в субботу, в два часа дня на Ельнинской, на квартире Галины Чаплинской, и учредить оргкомитет по созданию оппозиционной партии.
С.И. Насколько я знаю, первой мысль о создании оппозиционной общественно-политической организации пришла в голову Новодворской. На чем было основано желание объединиться?
А.Л. Оно было основано на том, чтобы привлечь в организацию мощные оппозиционные силы, создать организацию, [начертить] нравственный вектор сопротивления тоталитарному режиму. Валерия Новодворская прекрасно понимала, что усилий одних диссидентов, бывших политзаключенных, правозащитников, которые ставили перед собой весьма скромные цели, недостаточно. Вот передо мной сейчас лежит документ семинара «Демократия и гуманизм» (читает [документ] семинара), сейчас бы эту программу назвали реформистской, эта программа полностью вписывается в концепцию правозащитников 70-х годов.
Валерия, в отличие от других правозащитников, может быть, более зримо смотрела вперед и видела, что этих мер для изменения системы совершенно недостаточно. и нужно было под флагом такого политического радикализма привлечь и остальные круги, которые были бы заинтересованы в становлении демократии в СССР.
С.И. Поскольку общеизвестно, что основную роль в создании ДС сыграл семинар «Демократия и гуманизм», вполне уместно задать такой вопрос: чье мнение, за исключением мнения Валерии Новодворской, определило развитие мысли о создании партии? Кто еще, кроме Новодворской и Дебрянской, были лидерами семинара?
А.Л. Здесь можно назвать нескольких лидеров, кроме Новодворской. Вы уже упомянули Дебрянскую, я бы назвал ее душой создания Демократического Союза, потому что Женя Дебрянская взвалила на себя всю организационную работу по созданию ДС, потом подключился Игорь Царьков. Все установления контактов с общественностью, с родственными группами в стране, с зарубежьем взяла на себя Женя Дебрянская. И если бы не ее энергия, едва ли бы ДС был создан. Это нужно отметить, несмотря ни на какие последующие перипетии.
Еще следует отметить Асю Лащивер. Кстати, большое внимание к этому процессу проявлял Сергей Иванович Григорьянц, в то время основатель первого и единственного самиздатского журнала эпохи перестройки «Гласность», хотя он формально не входил ни в «Доверие», ни в «Демократию и гуманизм», но оказывал всяческое содействие своим авторитетом и своими советами, его роль особая. Он предупреждал о многих процессах еще тогда, о тех процессах, которые могут произойти и которые уже, увы, произошли.
Душой всего были Новодворская, Дебрянская, еще отмечу из семинара Диму Старикова, Роальда Мухамедьярова, вот, в основном, всё.
С.И. На время работы оргкомитета ………………….. (11 строк не читается)
А.Л. …………………….. (20 строк не читается). Другая концепция была концепция создания общественно-политической организации, организации-союза непартийного типа. То есть, не принимать устава, не заниматься фиксированным членством. Таковых было меньшинство, подавляемое, можно сказать, меньшинство, в основном из социалистов, а их было двое: Олег Хрипков и Алексей Зверев, они не вошли в ДС, когда он был провозглашен политической партией.
Остальные стояли за создание политической партии с фракционной структурой - Новодворская, Стариков, Мухамедьяров, Царьков, я, Кузин, Скубко.
Оргкомитет сложился не сразу - первая часть его сложилась 2-го апреля, а дополнен он был такими людьми, как Евгения Дебрянская, Юрий Денисов, Лев Убожко, Ася Лащивер, Андрей Великолепов. Эти люди стояли за создание партии. Я колебался еще, колебался вплоть до 9-го мая. Особо настаивала на создании партии Евгения Дебрянская, чтобы был провозглашен ДС как политическая партия. Она имела некоторые консультации и контакты за рубежом и знала мнение зарубежной эмигрантской общественности.
И то, что была провозглашена партия - она была провозглашена 9 мая в Кратове, в местном клубе - это отдельный вопрос. Ведь Первый, Учредительный съезд работал под мощным прессингом властей, за нами была постоянная слежка, нас постоянно арестовывали, 27 человек, прибывших из различных городов, просто депортировали - по инструкции МВД о депортации проституток из Москвы - другого просто документа юридического никак не могли найти.
Мы собирались провести съезд на даче, где располагалась «Гласность». С утра дача была разгромлена. Тогда депутат местного Совета просто нам открыл клуб и сказал: «занимайтесь здесь». Сорок минут мы занимались, мы успели принять декларацию, провозгласить создание ДС, как партии, потом пришли сотрудники в штатском, посовещались с этим депутатом, и нас оттуда выгнали.
Выборы Центрального Координационного Совета уже проходили на железнодорожной платформе, в обстановке невыносимого шума и гама, при отсутствии даже членов ДС, почему 4 человека или 5 были просто исключены из ЦКС. Возвращаясь к вопросу о создании партии - это был второй вопрос третьего дня работы съезда - большинством всего лишь в один голос ДС был провозглашен партией. Кто подал этот решающий голос, сейчас трудно сказать, я могу сказать, что из членов Оргкомитета против создания партии голосовали социалисты и Игорь Царьков.
С.И. В первой Программе, написанной при твоем содействии, существовал пункт о сотрудничестве с прогрессивными силами в КПСС. Как ты по прошествии времени в принципе оцениваешь этот пункт?
А.Л. На том этапе включение этого пункта было закономерно, это пункт Декларации, и не по конъюнктурным соображениям, он был написан мной, я в этом прямо признаюсь, отредактирован он был совместно (читает пункт), здесь двусмысленная идея, мы заявляем о сотрудничестве не со всей КПСС, а только с либерально-прогрессивной ее частью, а с другой стороны, мы не ищем никаких компромиссов с ней. Это соответствовало представлениям того времени, потому что в лице либерально-прогрессивной части КПСС мировая политология столкнулась с неизвестным до сих пор феноменом, коммунистическим либерализмом, и мы тогда не смогли оценить политику лавирования и обмана, которую проводит КПСС и ее либерально-прогрессивные силы.
Впоследствии этот пункт был отредактирован по-другому на 2-м съезде в Риге.
С.И. Твоя оценка Программы, которая является и ныне действующей, хотя хромает на обе ноги? Была ли она по сути эволюционной?
А.Л. Да, разумеется, была. Не стремясь к власти, мы в этой программе предлагали некий путь, вектор для развития общества, который обеспечивал переход, как нам казалось, к демократии, у нас не было тогда ни исторического опыта, мы еще не предвидели некоторых событий, и на тот момент эта программа была радикальной, революционной, и она была встречена в штыки.
Если вы прочитаете эту программу с точки зрения 1988 года - это был несомненный шаг вперед, она была подвергнута разгромной критике и членами правящей партии, и членами всяких клубов в поддержку перестройки, и мы шли на два шага вперед - сейчас они все присоединились к этой программе.
А мы должны идти вперед дальше. Поэтому мне кажется, что программа «Гражданский путь» наиболее полно отвечает задачам демократизации государства и задачам формирования гражданского общества. Я хочу подчеркнуть, что на данный момент у меня нет идейных разногласий с Демсоюзом. Все личностные моменты и неприязнь я отметаю в сторону. У меня нет этих разногласий, в противном случае я бы вышел из ДС.
Но на тот момент эта программа сыграла роль катализатора демократических процессов, как и само существование Демсоюза. Это была лакмусовая бумажка, отношение властей к ДС было показателем отношения их к демократии.
Если вы возьмете книжку «Неформалы: кто есть кто», там есть целая глава, посвященная ДС, где ортодоксы-сталинисты называют эту программу программой реставрации капитализма, отказа от социалистических ценностей, упоминая основные наши политические принципы: многопартийность; многоукладность экономики при существовании частного сектора; независимые профсоюзы; свободная печать - и говорят: вот программа реставрации капитализма. Но ведь сейчас к этой программе присоединилась и КПСС.
А дальнейшее развитие шло вперед, мы увидели, что эта программа неосуществима в рамках тоталитарного, пусть либерально-тоталитарного строя, и надо менять всё это, переходить на новый уровень видения, потому что тоталитаризм и коммунизм - это не КПСС, они сидят в нашей башке, и развитие ДС показало, что это так. Даже развитие ДС, а что говорить об основной массе населения? Сейчас нужно выходить на новый уровень, но тогдашняя Программа явилась как бы взрывной бомбой. Это была огромнейшая пощечина для властей. Потому что мы впервые, хотя и не открывая Америк, набрали целый набор политических требований, политических лозунгов и пунктов и показали: вот что нужно сделать, вот такова модель будущего общества, которое обеспечит демократию в стране. Но тогда речь шла только о модели, а не о путях перехода к ней.
Что касается путей перехода - тут у нас возникли трудности. Мы тогда это не проработали. У нас тогда не было таких понятий, как «гражданское общество», «гражданское неповиновение», «формирование свободной личности», то есть всего того, что составляет основу политического либерализма вообще.
С.И. Твои начальные ожидания по отношению к ДС?
А.Л. Они остались прежними. То, что я ожидал от ДС, зримо проявилось в первые месяцы его существования. Это его нравственный авторитет, завоеванный его смелыми действиями, смелой Программой, открытыми и честными выступлениями.
С.И. Что для тебя лично явилось пиком работы в ДС?
А.Л. Первые месяцы. Это прежде всего работа с людьми в московском гайд-парке, это публичные выступления перед студентами, рабочими, служащими. В декабре 88-го года произошла некоторая апатия, потому что, видя нашу партию, я понял, что мы обыкновенные советские люди. И какую бы внесистемность и особую роль не декларировали, мы таковыми в массе своей и остаемся.
С.И. Есть ли спад в работе ДС? Если есть, то почему?
А.Л. Конечно, есть. Потому что ДС так и не нашел свою активную социально-политическую нишу, ориентируясь, в основном, на некоторые абстрактные сейчас формулы и установки, фактически отказавшись от массовой политической работы и замкнувшись сам на себя в ряде организационных, финансовых и прочих моментов.
С.И. Какова сегодняшняя значимость ДС?
А.Л. Это, в основном, жизнь за счет прошлого, потому что нынешний статус ДС совершенно не соответствует представлениям о нем, которые раздула в последнее время официальная пропаганда.
На самом деле сейчас ДС оказывается на обочине общественного развития и особо не влияет на жизнь общества.
С.И. Как ты считаешь, является ли ДС частью перестроечного движения?
А.Л. Да, является. Он играет ту роль в горбачевском сценарии, которая ему отведена. А именно: перетягивать на свою сторону всех тех людей, которые чем-то недовольны по личным причинам, всевозможных фанатиков, людей с неадекватным поведением. Но это не та роль, которая замышлялась для ДС при его создании, хотя сейчас он играет роль некоего фасада горбачевщины.
С.И. Саша, какие, на твой взгляд, неформальные организации на сегодняшний день можно назвать серьезными?
А.Л. Никаких. Хотя, конечно, что считать серьезным. Если речь идет об альтернативной власти, то никаких. Если речь идет о внесистемности, о нектором векторе политического пути, то Демократический Союз.
Сейчас я не могу назвать другой организации, которая бы занималась нравственным противостоянием системе. Никаких «Мюнхенов», никаких компромиссов. Ведь сейчас идет очень интересный процесс: коммунизм надевает маску антикоммунизма. Это страшное явление. Появляется множество карманных партий с претензией на серьезность, которые на самом деле серьезными не являются.
С.И. Как ты думаешь, наблюдается ли в ДС падение уровня радикальности?
А.Л. Несомненно. Падение радикальности началось после совещания в Балашихе, после которого ушли некоторые члены ДС, бывшие в нем с самого начала.
Последний же по-настоящему радикальный документ был принят на 2-м съезде ДС - это был документ о Венских соглашениях, заготовки к которому принесла на съезд Евгения Дебрянская, к тому времени уже не член ДС, которая имела на съезде статус наблюдателя.
С.И. Говоря о ДС, мы всё время оперируем термином «оппозиция»: что важнее - цель или путь?
А.Л. Путь. Я, как кантианец, склонен к формуле Эдуарда Бернштейна: «Движение - всё, конечная цель - ничто». Эта методологическая цель была сформулирована Лейбницем, затем Кантом, а если подняться к истокам философской мысли - она всегда присутствовала. И мне всегда была противна иезуитская концепция Маккиавелли: «Цель оправдывает средства». К сожалению, потом опять возобладала маккиавелианско-ленинская концепция: главное - цель, а уж какие средства - это зависит от цели. Неверно. Я не согласен с тем, что большевики изначально ставили перед собой преступную цель. Цель-то была благородная, а вот средства - подлые. Средства деформировали цель в антицель. И поэтому, когда я слышу сейчас в ДС, что во имя великой цели можно и Уставом пренебречь, и некоторыми членами пренебречь, то возникают страшные исторические аналогии.
С.И. Что, по-твоему, является критерием подхода к независимой организации - внесистемность или радикальность?
А.Л. В наших условиях одно с другим связано. Внесистемность обуславливает подлинную оппозиционность в условиях тоталитарного режима. Сразу после создания ДС нас часто критиковали за то, что ДС - группа вне социума, группа, которая не может оказать влияния на практическую политику, которая стоит вне системы и т.д.
В условиях тоталитарного государства подлинная оппозиционность системе формируется как раз в маргинальных, внесистемных слоях, тех, которые ни материально, ни идейно не связаны с системой.
Потому что тоталитаризм, как всеобщность, стремится втянуть в себя всё.
Но есть люди, для которых нравственное сопротивление и духовная внесистемность важнее, чем вхождение в этот социум, и именно из этих людей формируется подлинная демократическая оппозиция. Это вполне естественный процесс для государства. Поэтому вы возьмите состав ОК ДС. Меня некий Полищук из Иркутска, когда увидел состав ОК и первый ЦКС, спросил, почему там нет ни одного ученого, писателя, артиста и т.д., я не нашелся, что ответить. Сейчас бы я ему ответил, что интеллектуальный эстеблишмент прежде всего стремится к завоеванию каких-то материальных и идейных позиций внутри самой системы. Подлинная демократическая оппозиция к этому не стремится, поэтому ДС состоит из диссидентов 2-го эшелона, т.е. как раз из тех самых слоев, которые не были ни материально, ни идейно связаны с системой.
Это вполне закономерно. И наша задача, по выражению Кати Подольцевой, которую она высказала в декабре 88-го, состояла как раз в том, чтобы перетянуть на сторону этой внесистемности и оппозиционности основные слои, изолировать тоталитаризм, сузить круг его деятельности. Создать некий второй социум, некий «дом рядом», который бы был домом демократическим. |
|
|
