"Как раньше смерть и детство предстояло" (с)



Ни одно детство не может считаться полноценным и здоровым, если его фоном не служат смерть или увечье какого-нибудь сверстника.
То есть надо быть непонятно каким индийским царевичем, чтобы на заднем плане, с изнанки семейных и дворовых легенд не маячил кто-то твоих лет, свернувший шею, катаясь на мопеде/заболевший ужасной загадочной болезнью и т. д.
Один мой приятель, например, распорол себе пах, влетев на бегу в застекленную межкомнатную дверь.
А еще мы однажды всем классом ходили навестить одноклассника – он играл на рельсах, и в итоге по его ноге проехал поезд.
Говорили, что ногу восстанавливали по кусочкам.
Мне тогдашнему эта картинка представлялась очень живо: нога разлетается на сотни маленьких острых и твердых кусочков, как стеклянная, их собирают пинцетом, как-то скрепляют между собой.
Интересно было главным образом, как.
Одноклассник выглядел очень худым и грустным, однако рассказывал о своей ноге не без удовольствия, потом задрал штанину.
По бледной худой ноге шли круглые шрамы размером в двухкопеечную монету.
Может быть, сейчас я что-то додумываю задним числом.
Дома я расспросил родителей об аппарате Илизарова, но с тех пор он видится мне не столько полезной и даже необходимой приспособой для срастания и выправления костей, сколько орудием пытки, предназначенным как-то дополнительно терзать бедную ногу моего бедного одноклассника.
Можно было представить, как из этой хищной штуковины вырастают вертолетные лопасти, далее аппарат Илизарова начинает жужжать и вращаться, приподнимает Сережу К. над кроватью и утаскивает вниз головой в злую страну, где безногий летчик Мересьев будет вечно мучить всех мальчишек, играющих на рельсах.
Сережа К. умер несколько позже, кажется, скололся.