До конца я прочел только "Присядкина". Все остальное - за гранью добра и зла. Уважаю Мальгина за то, что размещает в своем журнале такие рецензии, но не могу не признать их справедливость. В этом сборнике одно сплошное графоманство. Начиная с предисловия Руднева.
"Сначала был промежуток: между Людмилой Петрушевской середины 80-х и Ольгой Мухиной середины 90-х мы имели потерянное драматургическое поколение. Этот промежуток, это обнуление оказалось столь сокрушительным, тотальным, что в течение последующих пяти лет активного восстановления жанр не признавали, постоянно сомневаясЯ в том, что он все-таки существует. Чуть позже стало модным высказывать недовольство тем, что ОНА, увы, такая, какая она есть - не такая, как надо, а сякая, словно бы имел место факт безусловного довольства той жизнью, которую неизбежно отражает современная литература." ...Уф!...
Раз пятнадцать я перечитал этот текст, но так и не понял кто такая ОНА? Какой такой новый жанр изобрел Руднев?
Как можно было на одну доску поставить Петрушевскую и Мухину? И зачем автор так гордится тем, что "новую драму" боятся и брезгуют из-за "нового языка" (мата - что-ли нового?) и ""групп риска" маргинального общества, вокруг которого, так или иначе, приходилось "ходить" новой пьесе"? Сексуальная ориентация - это интимное дело автора. Гордится ею незачем. Это не гражданство. Тем более пугать.
Вы сами хоть читаете, что у вас там в сборнике (на первой странице!) написано? Что ж вы хотите от критиков за деньги?

(Reply to this)