Предыдущее удалите, внёс небольшие поправки.

БАЛЛАДА ОБ АНАЛЬНОМ СТЕСНЯШКЕ

Серёжка Массимов хуёчки сосал,
Серёжка Массимов говёшки жевал,
Проглотит - довольный! - ещё раз проглотит,
И сердце бедняжки сильнее колотит.

Массимов Серёжа - мальчишка серьёзный,
Уже научился он матом ругаться,
Откроет журнальчик, напустит вид грозный,
И пишет, как плохо с парнями ебаться.

А в детстве Серёжа, не зная конца,
Не мог оторваться от папки хуйца,
Отец Николаша сыночка любил,
Хуём по губам с удовольствием бил.

Мамаша его, рот закрыв от стыда,
Смотрела - дымится папани елда!
И так он сыночку, и в попу, и в рот,
Не может прерваться моральный урод.

Мамаша труслива, отец извращенец,
Кем вырос Серёжа с таким воспитаньем?
Однако сейчас - он ответственный "немец",
И в зятя конторе вкушает лазанью.

Солидный мужчина - в душе инфантил,
А перед глазами - отец-педофил.
Как вспомнит Серёжа папашин хуец,
Так сразу взгрустнёт рыжевласый юнец.

Тоскует Серёжа о папкином хуе,
"Ах где бы найти мне махину такую?"
В секс-шопы стесняется мальчик зайти,
Обида на батьку не может пройти.

Потом Николаша, кажись, захворал,
И бедный Серёжа с мамашей остался.
На маму свою он презрительно клал,
Жидовкою звал и немного стеснялся.

Зато на работе - солидный мужчина,
В журнале своём - он гроза Интернетов,
Жидов, гомосеков поносит он чинно,
В словах как и в сексе не зная запретов.

"Смотри-ка, Вербяшка - позорный мудило,
Самирка - амёба бесполая, блядь,
А вон Абирман - морда как у дебила,
А вон и Приблядка, ебать его мать!

Эй, ты, Анальгинчик, я дочь твою в жопу,
И в ноздри, и в уши, и в стопы ебал,
Ну что, испугался, уехал в Европу?
Я хакер ужасный! Я всех испугал!

Эй, ты, Приблядон, что, забился под шконку?
Небось обоссался, трусливый мудак?
Поймать нас не можешь? Кишка небось тонка?
Вот то ли моя - идеальный пердак!

А ты, Верблясек, что, на маленьких дрочишь?
Жена твоя знает, что ты педофил?
Ебало дочурки хуём своим точишь,
А сына пердак, что, сердечку не мил?

Эй, вы, пидорасы, один я всё знаю,
Один я, блядь, знаю, чего, что да как,
А вас, я как батька, хуём раскатаю,
И распидорасю ебливый пердак!"

Так дни проходили, а он не менялся,
Слова поменял на фекалий поток.
И каждый, кто видел его, удивлялся,
Говна столько съесть человек ведь не мог!