Торжество

Сидячий вагон в поезде. Вдрызг пьяный парень занимает место передо мной. К нему никто не подсаживается. И правильно делает. Только поезд трогается, пьяный начинает метаться. Никак не может найти удобное положение.

Пересаживается с места на место. В его распоряжении их два. Особенно мешают ноги. Он то просовывает их под передним креслом, то прижимает к себе. Затем переваливается через подлокотник и пытается лечь на обоих креслах. Оказывается, удобства в этом никакого.

Тогда пьяный сползает на пол, встает на колени и кладет голову на кресло. Несколько минут он едет так. Затем, когда они проходят, парень снова садиться и забрасывает ноги на спинку переднего сиденья.

К пьяному подходит молодой человек. Он объясняет, что давно наблюдает, если пьяный сейчас же не прекратит, то будет иметь дело с ним, впереди сидят девушки, им нужно выспаться, а тут вы со своими ногами.

Пьяный что-то невнятно мычит, молодой человек повторяет свою речь. На последних словах он срывается на крик и скидывает ноги пьяного. Причем сразу ему это не удается, а удается, допустим, с третьего раза.

Полученное вращательное ускорение выбрасывает пьяного его из кресла, и он оказывается на полу. Там он становится на четвереньки. Все из-за неудобства кресел, не позволяющих путешественнику расслабиться. Просто пьяный отказывается от приличий и ищет удобное положение перебором вариантов. Другие парализованы этикетом.

Проходит время. Пьяный пассажир сидится. Я обращаю на это внимание, когда он снова закидывает ноги на кресло впереди.

Подскакивает тот же доброхот и несется к нему. Но его останавливают девушки, об удобстве которых он печется.

Пожалуйста, не надо, просят они. Ноги им совершенно не мешают. Какая разница, что болтается над головой. А мешает им возня доброхота. Особенно когда он переходит на крик.

Молодой человек извиняется и возвращается на свое место. Пьяный торжествует. Я вижу его затылок между креслами. И мне кажется, что затылок ухмыляется. Празднует одержанную победу.

Incubus

Эту миниатюрку я написал в гостях у glukaza@lj. Помню, я оказался в Петербурге, выйдя из сидячего вагона в половине пятого утра. В кармане была распечатка карты, по которой я добрался к glukaza@lj. Он уже ждал, проснувшись от будильника за десять минут до моего прихода. Вот что значит подготовка.

Я впервые оказался в этой квартире. Даже не представлял, сколько в ней комнат. Саша препроводил меня в кухню. Я извлек из рюкзака пару бутылок пива, поставил в холодильник.

glukaza@lj хотел выспаться перед работой. Для приличия он посидел со мной минут сорок. Сказал, что может постелить мне в кухне или в своей комнате. Я отказался.

В дверном проеме показалась девушка. Нас представили. Валерия. О, то же имя, что у моего отца. Очень удобно.

Девушка оказалась популярным пользователем cordocentrika@lj, надоедающим френдам своими фотографиями и художественными_работами. Она же, как выяснилось, сорежиссер третьего фильма Саши glukaza@lj. Представленная, она ушла в комнату спать.

Вечером я стал свидетелем творчества. Соавторы, glukaza@lj и cordocentrika@lj, пытались монтировать фильм. Саша едва сидел, так ему было плохо. Он обмотался поясом из собачьей шерсти, такие продают в поездах между Симферополем и Севастополем, и кряхтел.

Все из-за алкоголя. Три недели, пока снимали фильм, пролетели в беспробудном пьянстве. Я застал лишь пустую тару и нездоровье друга. И мегаломанское вранье о количестве выпитого.

Издавая звуки, пересаживаясь с кресла на стул и обратно, пытаясь устроиться удобнее, glukaza@lj отказался от выпивки, а cordocentrika@lj хлестала шампанское. Предложили и мне, но я воздержался, предвосхищая концерт SoiSong, выдавшемся, кстати, потрясающим.

Творчество, просмотр однообразной муры с полуголыми девицами в масках, оказалось не таким увлекательным, как я предполагал. Это трудная монотонная работа, требующая огромных усилий и концентрации внимания. Встав за спинами соавторов, слушая кряхтенье друга, я наблюдал. В голове крутилась мысль, не выпить ли шампанское. Это и есть мерзость творчества.

Много после, когда я уже вернулся в Москву, фильм был сделан. Отсюда (или отсюда) можно его посмотреть.

Что сказать?

Валерия описывает происходящее как садизм, насилие, кровь и сиськи, вызывающие мрачненькое послевкусие и предчувствие, что что-то подгорело. Но с художника и спрос невелик. Нам же следует быть более обстоятельными.

Сюжет, фабула упразднены. Несущая конструкция – невнятность происходящего. Чередование сцен случайно и не имеет никакого значения. Отмеченная cordocentrika@lj мрачность, вероятно, просто следствие музыкального сопровождения, потому что эмоциональной составляющей фильм лишен.

Забавно, но саундтрек, должный придать цельности повествованию, так же случаен. Coil сопровождают одинаково хорошо любое видео. А вот эмбиентный Burzum нелеп. Что даже подчеркивается, когда посреди сцены заканчивается одна композиция и начинается другая.

Эта музыкальная аскеза кажется намеренной. В противном случае она идиотична, потому что живые Coil и Burzum абсолютно не вяжутся с безжизненным рафинированным действием. Гораздо лучше подошел бы тот же SoiSong.

Такая невнятность, поиск формы, наверно, присущи всем начинающим деятелям искусства. Что странно, так как стартующего художника должно волновать высказывание, а не то, как его сделать. Однако, Incubus (так называется фильм) лишен и высказывания. Поиск формы оборачивается вуалированием бессодержательности.

Странное словосочетание. Особенно применимо к фильмам Саши glukaza@lj, умышленно избегающих любого высказывания. Такое чистое искусство, стерильная форма. Я назвал бы это декоративностью.

Совершенно не представляю, как можно обсуждать кино glukaza@lj или конкретно Incubus. Их можно делать, смотреть, переписывать друг другу, но не раскрывать словесно.

Я подумал, уместно в такой контекст ввернуть понятие абсурдизм, но понял, что это не так. Абсурд есть контролируемый отказ от осмысленности, но в условиях отсутствия смысла абсурд неуместен. Украшение может быть бессмысленным, но не абсурдным. А вот два кольца на пальце уже абсурдны, так как редуцируют смысл.

Что ж, с содержанием разобрались, его нет. Осталась форма подачи.

Больше всего удивляет длина сценок Полуминутные кадры (часть фильма между склейками). Болтающаяся на шнурке картонка с рисунками. С одной стороны птица, с другой клетка. Частая смена рисунков создает анимацию. Детская игра в мультик.

Может быть, я просто не ценитель медитативного кино, но такие приемы кажутся мне неуместными. К тому же, они добавляют действию некую вычурность.

Комментаторы (1 | 2) жалуются на отсутствие понимания (излишнее в таком кино), совершенно не затрагивая способа подачи. Например, волосатых ног Карины Хариной (почти Анны Карины), туповатых физиономий Карины Хариной и Николая Баскокова (почти Светы Басковой), неуместных деталей вроде столовских тарелок после тщательной декоративности cordocentrika@lj и пр.

Зрителю, наверно, можно в рот поссать, он озаботится лишь терпким запахом. На этом и играет glukaza@lj. И его соавтор Валя cordocentrika@lj. Вернее, Валерия.

А вот фото из Петербурга. Гибрид 666 и ao_filippov@lj.