Чем человек лучше пишет, тем больше опасаешься его читать. Кажется корысть в намасленном слоге: не просто так он рассказывает, коли так гладко влезает в душу, что-то ему нужно, если так активно он берется за меня. Эта корысть просаживает как ядро карточный дом - как просьба о ста рублях, завершающая взволнованный рассказ попутчика. Сама складность рассказа уже есть такая ангажированность - поэтому лучшие дневники умнейших людей останавливаются вдалеке от ярмарочной площади, еще только завидев вершины шатров. А и интересно видеть мастеров своего дела, наскучивших записными зеваками и имитирующих спонтанность. Зная, что учуяв мастерство или -витость, человек тотчас схлопнет забрало, умный человек пишет, круша и кроша лезущие из себя конструкции, вконец скомпрометированные (что тоже уже почти канон: sponty-stile). Вообще, как же нужно доверять человеку, чтобы прощать ему складность рассказа! Как певцу пение под фанеру.
(Вот, кстати, у кого не было "художественности", так у Толстого. Ничем не отвлекался, от читателя ему ничего не нужно, и тот всегда чувствует себя в полной безопасности, как у христа за пазухой).