Бывали хуже времена?
…17 октября 1888 года между станциями Борки и Тарановка Курско-Харьковско-Азовской железной дороги случилось крушение императорского поезда. Телеграф сообщил о множестве человеческих жертв. Главный руководитель следствия Анатолий Кони зафиксировал удручающее зрелище: оба паровоза глубоко зарылись в насыпь, а далее “остатки вагонов, исковерканные железные фермы, вырванные двери, куски дерева и щепы самых разнообразных размеров с клочками материи и осколками зеркальных стекол, битая посуда и кухонные принадлежности, мебель, разбитые шпалы, согнутые рельсы и масса железных и медных предметов, назначение которых сразу определить было невозможно, - все это возвышалось грудами...”. Девятнадцать трупов, четырнадцать изувеченных - скорбный итог катастрофы. В то же время, например, “детский” вагон, хотя и чересчур резко наклонился оказался счастливым для великой княжны Ольги Александровны: она осталась невредимой.
Царская семья почти в полном составе находилась в момент крушения в вагоне-столовой. От жуткого удара вагон соскочил с тележек, пол его оказался на земле, стены разрушились, вмиг убив камер-лакеев, которые в своих перчатках стояли в концах вагона; крыша стала оседать, грозя угробить всех оставшихся в вагоне. И вот - о чудо! - пока один край крыши опустился, другой оказался на груде тех самых тележек, которые и задержали его... И это спасло царя и его близких. При этом Александр III с удивительным хладнокровием на своих могучих плечах еще и поддерживал ту смертоубийственную крышу, а потом тотчас же принял участие в спасении тех, кого еще можно было уберечь от гибели.
Императрица Мария, это уже деталь, через неделю хватилась фамильного креста с гранатами, обыкновенно висевшего у нее на шее на тонкой золотой цепочке. Позже два крестьянина принесли крест - они нашли его в обломках вагонов...
Та железнодорожная катастрофа стала началом погибельного пути царя – смертельная болезнь с того дня неумолимо подтачивала его, казалось бы, несокрушимое здоровье. Нелепый рок, безглазая судьба, и кто-то, незримый, огромным пером заполнял ее могильные скрижали – в них место есть всему: героике и пафосу. И боли.