Повелитель теней
Слушаю по "Эху М." охи и ахи про положение дел в мультипликациии...
А ведь великое искусство на обочине оказалось.

...На канале «Культура» как-то показали четырехсерийный документальный фильм "Невесомая жизнь", странные противоречивые чувства овладевали проницательными зрителями. С одной стороны, горечь от засилья примитивной мультипликации на ТВ и в то же время ностальгия по великой мультипликационной эпохе отечественного кино, а с другой стороны, гордость за наших мастеров – и ныне действующих, и тех, кто составил историю студии «Союзмультфильм».

В сериале исчерпывающе исследуются грани отечественной мультипликации –необычное ее рождение, неординарное развитие, нестандартное современное состояние.

Режиссер Любовь Хоботова прославилась сериалом «Российская история глазами детей». «Невесомая жизнь» – еще одно окно, распахнутое ею в мерцающее прошлое. Но тут уже еще и мост в грядущее. Скажем, живой наш классик Юрий Норштейн не только рассказал о создании «Ёжика в тумане», «Сказки сказок», но и поведал о тридцать лет (!) вымучиваемого, но так и не завершенного фильма о страданиях Акакия Башмачкина. Прямо уже хочется, чтоб и не кончал он никогда эту свою «Шинель»! Ведь это словно уж мистическое поверье какое-то – пока Норштейн работает – анимация наша жива!


Но не Норштейном единым славен «Союзмультфильм» – мы встречаемся с Инессой Ковалевской – создателем «Бременских музыкантов», она наглядно объяснила, чем именно наши мультфильмы отличаются от продукции диснеевской фабрики. Интересна встреча с создателем «Кота в сапогах» Гарри Бардиным, а также с именитыми актерами, озвучивавшими сказочных персонажей.

Никто не спорит, что диснеевские фильмы увлекательны и талантливы, однако их штампованная однообразная стилистика утомляет, раздражает, она по сути своей агрессивна. Дети смотрят и «Симпсонов», и «Футураму», и прочие примитивно скроенные мультсериалы, кочующие с канала на канал и льющиеся непрерывно, будто б вода из крана.

А ведь есть еще порох в пороховницах. Откровением стала фраза из сериала Любови Хоботовой, что наши фильмофонды хранят такое количество картин, что их можно было бы, не повторяясь, чуть ли не беспрерывно крутить на телеэкране. Но нет на то ни понимания, ни взаимодействия.

А взять нашего единственного в этом жанре «оскароносца» – Александра Петрова! Выходец из ярославской глубинки в Канаде на средства заокеанских спонсоров создал шедевр – анимационную ленту «Старик и море» (по рассказу Эрнеста Хемингуэя). Мне довелось посмотреть этот фильм только в… Лиссабоне.

«Графическая фильма» всегда слыла Золушкой. Баловством считали эксперименты Владислава Старевича, который еще до революции снимал кукольные фильмы. Потом Дзига Вертов, создатель знаменитого «киноглаза» стал включать в документальные ленты рисованные кадры… Начальство скрепя сердце позволило создать мастерскую при кинематографическом техникуме, которая ютилась чуть ли не в коридоре. Сперва мультипликаторы не думали о детях – производили агитки в стиле «Окон РОСТА». Но к началу тридцатых годов заявили о себе даровитые художники - Ходатаев, Иванов-Вано, сестры Брумберг, режиссеры Цехановский и Птушко. Пришли на «Союзмультфильм» и основоположники детской литературы - Чуковский, Маршак, Михалков. В 1933 году в СССР состоялся фестиваль американских мультфильмов. С той поры диснеевский стиль полюбился начальству и сделался проклятьем для художников. Эталон превращался в штамп. Горестней всего, что апологетом новых веяний был Сталин.

«Союздетмультфильм» вначале скопировал технологию конвейерного производства студии Диснея. Свыше двадцати лет крутилась эта машина – выпускала до шести часов непрерывной анимации в год.
Вехой стало открытие факультета художественной мультипликации во ВГИКе. Среди первых его выпускников был и Федор Хитрук – знаменитейшая в киномире личность.

Отрадно, что авторы вспомнили и знаменитый «игольчатый экран» Александра Алексеева. А ведь искания этого повелителя теней, ранее почти не известного в России, и сегодня актуальны.

Жизнь Александра Алексеева впитала в себя все потрясения XX столетия. Счастливое детство, прерванное гибелью отца - военно-морского атташе России в Турции, кадетский корпус, войны, революция, эмиграция, скитания, одиночество – вот багаж двадцатилетнего Алексеева, с которым он в 1921 году появился в Париже.
Сто картинок к роману Федора Достоевского "Братья Карамазовы", вышедшему в 1929 году в издательстве «La Pleiade», сделали его знаменитым.

«Я как бы входил в некий феерический мир, почти божественный, где мне предстояло создавать двигающиеся изображения и воплотить те видения, которые приходили из моего детства, когда я слушал музыку», – вспоминал Алексеев.


Иллюстрация Алексеева к "Бр. Карамазовым" - Лизавета Смердящая.

Его называли пленником четвертого измерения – он был на редкость рационален. В трактовке западных исследователей он предстает парадоксалистом или, на худой конец, эксцентриком. А он философ. Менее всего ему хотелось просто создавать картинки, пусть даже и движущиеся. В его фильмах масса фольклорной нечисти или узнаваемые улицы Петербурга.

Достоевский сказал: если дать русскому школьнику карту звездного неба – наутро он вернет ее исправленной. Алексеев – из разряда тех же мятежных созерцателей, пытающихся вырваться за пределы трехмерной современности.

К тридцати годам он испытал ощущение кризиса. Он повторял себя, не в силах вырваться из рутины. Тут появилось так сильно повлиявшее на судьбы экспериментаторов всего мира звуковое кино. Он подумал, что лучше было бы иллюстрировать не книги, а музыку. Все, что у него осталось от России – картинки детства, вспышки воспоминаний - от звуков любимых мелодий до причудливой игры теней на потолке. Все потери и печали, сохраненные памятью, нашли отзвук в его картинках-иллюстрациях.

Он с помощниками сконструировал первый игольчатый экран. Нужно было пятьсот тысяч иголок. Дочь Алексеева Светлана (ей было тогда восемь лет) с матерью покупали иголки в парижском универмаге, и продавщицы сбегались посмотреть на эту "сумасшедшую русскую".
То изобретение никогда не использовалось в коммерческих целях. Даже после небывалого успеха первого фильма Алексеева «Ночь на Лысой горе», когда он получил предложения использовать технологию «игольчатого экрана» для производства рекламных фильмов, он отказался делать это, чтобы не профанировать любимое детище. Конечно, он снимал рекламы, но для каждой он пытался придумать новый технологический прием, используя возможность работы как экспериментальный полигон.

Все его «программные» (как он их называл) фильмы на игольчатом экране были некоммерческими. Эта была сфера чистого творчества, сфера личных пристрастий, детских образов, устремлений к чему-то небудничному, иному, может быть, ушедшему, может быть, еще не свершившемуся.

Этих фильмов немного, их всего лишь четыре: «Ночь на Лысой горе», «Нос», «Картинки с выставки» и «Три темы», их тональность — это ночь, греза, полусон, воспоминание, попытка совмещения разных времен и пространств. Это та среда, то состояние, знакомое каждому человеку, когда сон уже наступил, уже запустилась вереница отчетливо различимых образов, которые сознание еще способно анализировать, но которыми уже не способно управлять. Именно это ощущение и воспроизводил он в своих фильмах, и здесь он не знал себе равных.
Наверное, поэтому же почти никто не пытался повторить технологический опыт Алексеева - попытку перехода в другое пространство. Однако рационализм, лишенный мистики, не способен стать настоящим искусством.

Алексеев снимал короткие фильмы, но их хочется смотреть снова и снова и запоминать на всю жизнь. Часть его архива и копии некоторых произведений дочь художника передала Музею кино в Москве.

"Мой главный интерес лежит в области игровой художественной мультипликации, посредством которой можно добиться художественной силы, сравнимой только с воздействием старых искусств - живописи, танца, музыки, скульптуры и, конечно, поэзии. Краткость мультипликационного фильма не кажется недостатком. Большинство "Прелюдий" Шопена длится около минуты... "Мона Лиза" - маленькая картина в сравнении с грандиозными полотнами, изготовленными в мануфактуре Рубенса. Рубенс велик как художник только в своих малых полотнах, написанных лично им самим. И когда мне говорят после просмотра фильма, длящегося всего одну минуту: "Как жаль, как мало!" – я счастлив это слышать, - писал Алексеев в "Размышлениях о мультипликации" и продолжал: "Но что меня больше всего привлекает в мультипликации – это сила внушения мыслей и эмоций. Мне приятно четыре месяца синтезировать на экране изображение, показ которого будет длиться всего несколько минут, но в течение этих минут зрители не будут в состоянии отвлечься от экрана даже на несколько секунд".
И жизнь его – одно мгновение в мерцании космоса – как раз и оказалась тем магическим экраном, к которой все чаще возвращаются мастера кино мирового класса, как скажем, наш ярославский кудесник мультипликации Александр Петров, фильм которого «Старик и море» получил премию «Оскар», как всемирно признанный Юрий Норштейн, который вышел не только «из гоголевской «Шинели», но и из миросозерцания Алексеева… Он вернулся в свою страну и сделался достоянием многих художников.