Памяти Собчака

Страна невыученных уроков – это наша страна.
Двадцать с лишним лет назад случилось озарение надеждой и чем кончилось?
Символический парадокс – тот, кто был вчера героем дня, сегодня напоминает о себе фигляристой куклой, у которой от былого «властителя дум» лишь только блеклый лейбл некогда громкой фамилии…

Своей давней уже (1991) книге "Хождение во власть" тогда еще не питерский мэр, но уже председатель Ленсовета Анатолий Собчак дал подзаголовок "Рассказ о рождении парламента." Известный до поры до времени лишь коллегам по университету профессор, благодаря происшедшим в 1989 году политическим переменам оказался на гребне популярности. Характерно, что книжка подписана к печати до августовского путча – в феврале.
Собчак – "selfmademan", сделавший себе имя исключительно благодаря собственным способностям пробившийся в коридоры власти скорее вопреки системе, нежели - как это ни парадоксально- с помощью произведенных свыше перемен. Сделано, казалось, было все, чтобы отсеять неугодных кандидатов. С одной стороны, мандаты с легкостью распределялись среди женсоветов, собирателей книг и почтовых марок, с другой, в избирательных округах были законодательно установлены отборочные сита в виде окружных собрании, где местная номенклатура воплощала в жизнь втихую состряпанные сценарии. испытав все прелести выборного марафона, неугодный властям доктор наук пронес через все круги испытаний неприятие командно-бюрократического диктата и правящего класса номенклатуры. Это во многом наложило отпечаток и на парламентскую активность. Этими настроениями пронизана и книга, которую и теперь невредно почитать. Незаурядный оратор, Собчак, словно повинуясь им самим для себя составленным регламентом, произносит десять монологов. Надиктованные на пленку, они стали материалом для обозревателя "Московских новостей" Андрея Чернова – литнегра, оформившего литературную запись книги.
Несомненно, что юрист Собчак мог бы предложить своим читателям немало размышлении о структуре и природе государственной власти, выдав своего рода трактат о судьбе отечественного парламентаризма. Но книга лишена "приват-доцентского" окраса – она стилизована под непринужденно льющийся рассказ, эмоциональный и откровенно пристрастный, где за каждым словом – жест, биение пульса, трепет души "Юридическое мышление, – замечал в своей Гарвардской речи Солженицын, – с какого-то уровня проблем каменит: оно не даёт видеть ни размера, ни смысла событий." Похоже, аналогичный довод владел сознанием Собчака: правовед уступил место репортеру
Что знали мы о парламентаризме? В Европе этот институт существует с XIII века, и ни один здравомыслящий обыватель не станет увлекаться подробностями дебатов. Бизнес, культура и спорт – гораздо более заманчивые цели. "В странах с тоталитарным режимом иное, – указывает Собчак, –там от политического курса зависит жизнь, но, как ни парадоксально, самой политики как таковой не существует. Грызня временщиков у трона и аппаратные игры функционеров – все, что угодно, но не политика."
Увы, но и в год написания книги нарождающаяся наша, младенческая демократия не вселяла оптимизма. Уходящая политическая система наградила наш парламентаризм на прощанье "подарочком" в виде неуклюжего мастодонта Съезд народных депутатов – Верховный Совет. Фильтр для выбраковки неудобных политиков позволял путем ротации фабриковать такой состав палат, где все становилось подвластно дирижерской палочке хитроумного спикера. Неслучайно, эйфория жадно ожидавших перемен к лучшему наших граждан до утра бдящих у телеэкранов (ведь шла непрерывно прямая трансляция дебатов!), заместилась апатией, неверием в жизнеспособность депутатского корпуса. Оттого-то и стала усиливаться уже тогда критика пережившего «пересменку» парламента, все громче раздавался ропот недовольства. «Вынеся в подзаголовок книги слова «рассказ о рождении парламента», – рассуждал по этому поводу Собчак, – я совсем не уверен, что через год или даже полгода и Съезд народных депутатов СССР, и избранный им Верховный Совет будут существовать в том же качестве, что и сегодня.»

А сегодня деятельность "слуг народа" все больше напоминает словопрения думских сидельцев в начале прошлого столетия, характеристику которых оставил Василий Розанов: "Весь парламент есть, в сущности, бодливость безрогих коров и "критика на быка" раздувающейся лягушки. По крайней мере наш парламент и по крайней мере до сих пор..."
Но это, можно сказать, взгляд со стороны. И тем ценнее появляющиеся мемуары наоборот, то есть быстро-быстро настроченные репортажи, являющие пусть и субъективный порой, однако, профессиональный взгляд на отражаемые события, "Изнутри, – замечает Собчак, – даже на муниципальном уровне! – государственная власть представляется иной, чем снаружи. Чем? Об этом я и хочу рассказать по свежим следам, ибо истинный ход событий все больше искажается ретроспективными оценками происшедшего."

Итак, "колыбель трех революций" (правда, в ней "давно не меняли пеленок", – не преминул сыронизировать автор) делегирует на I Съезд депутацию, состав которой, благодаря рефоромам Горбачева, совсем необычен, если судить прежними мерками. И профессор Собчак сразу же убеждается, что его опыт и знания, а также активность способны повлиять на принимаемые депутатами решения. Вот пытались' было поначалу организаторы Съезда как «в старое доброе время» провести на высшие государственные должности определенных Пленумом ЦК КПСС кандидатов. И за два дня до открытия Съезда на встрече с членами Политбюро и други ми руководителями партии против всех этих кандидатур выступил Анатолий Собчак. Сбылся "вещий сон", о котором упоминает автор в первых строках своего повествования. Году так в 79-м «в тяжелую для меня пору однажды ночью привиделось: с трибуны Кремлевского Дворца съездов я, беспартийный, говорю все, что думаю и о нашей политической системе, и о ее вождях, а Брежнев и Суслов с каменными лицами все это внимательно выслушивают. Проснулся я в холодном поту…»

И вот в сумрачном зале глядят исподлобья Лигачёв, Рыжков и Воротников, Власов… Тогда-то впервые в такой обстановке депутат Собчак высказал все, что думал о бывшем премьере, началось его противостояние с "плачущим большевиком". И мы, следившие за перипетиями последующих заседаний съездов и сессии Верховного Совета, помним и споры вокруг кандидатуры рыбного министра В.Каменцева на пост заместителя Рыжкова, и о скандале с АНТом, Этим моментам парламентских баталий автор уделяет в своей книге немало места, А тогда.,. Только Рыжкова смогла отстоять номенклатура, а на посты председателя Верховного суда, Комитета конституционного надзора, председателя КНК СССР раскритикованные Собчаком кандидаты все же не прошли! Сегодня такое уже и представить невозможно!
«Железобетон власти, – резюмировал Собчак, –оказывается уязвивым для точно сформулированного аргумента. Открывалась перспектива результативной работы по изменению политической системы и политического климата в стране».

Смелость, задиристость для Собчака тогда были как бы не самоцель – казались образом бытия. Казалось бы, останься он послушным да угодливым, поддакивающим да смотрящим в рот столпам отечества – достиг бы скоро степеней известных, примеры тому у всех в ту пору были на виду. Пост питерского мэра – вроде б не в счет, то было скорее исключение из правил, нежели имеющаяся, увы, практика. Собчак уверял читателя, что ему претил альянс с номенклатурой, в ней видел он заклятого врага, она его мишень, и не было у него пощады к ее представителям. Тема эта –лейтмотив книги. Раздумья по этому поводу приводят депутата к невеселому выводу: к сожалению, альтернатива у перестройки есть! И он говорит о диктатуре номенклатуры как о реальной возможности. Провидец…
А тогда целая глава была наивно посвящена "плачущему большевику." «В лице Николая Ивановича сегодня плачет вся номенклатура, слезы эти лишь отчасти крокодиловы.» Автор подводил к выводу, что паразитический класс будет не на шутку сражаться за выживание. Спрашивается, почему премьер «так долго и последовательно отстаивал принципы "общественной собственности", путь к рынку и приватизации видел только через повышение цен?»

Собчак в ответ на это приводил доводы социолога Владимира Сысоева. Совокупный доход граждан складывается из зарплаты и стоимости благ, получаемых из общественных фондов потребления. Выплаты из них составляли до половины совокупного дохода – "бесплатные" образование, медобслуживание. На средних и высших ступенях низшего слоя номенклатуры – до 70 процентов. Так, у секретарей райкомов, обкомов и крайкомов КПСС совокупный доход в ту пору достигал двух тысяч рублей в месяц. В среднем слое номенклатуры совокупный месячный доход – от 5 до 15 тысяч рублей. Зарплата там составляла всего 10-20 процентов от совокупного дохода. А уже у членов Политбюро до его реорганизации заработная плата вообще составила лишь два-три процента от совокупного дохода, равнявшегося 30-40 тысячам в месяц. Тогда понятно, какие "завоевания" и "ценности" отстаивали сильные мира сего и вся околономенклатурная челядь?
Академик Сахаров еще в 1972 году в записке Брежневу указывал: "Бесплатный характер здравоохранения и образования – не более чем экономическая иллюзия в обществе, где вся прибавочная стоимость экспроприируется и распределяется государством. В здравоохранении и образовании особенно пагубно отразились иерархическая классовая структура нашего общества с его системой привилегий. Состояние образования здравоохранения для народа – это нищета общедоступных больниц, бедность сельских школ, переполненные классы, бедность и подавленность народного учителя, казенное лицемерие в преподавании, распространяющее на подрастающее поколение дух равнодушия к нравственным, художественным и научным ценностям». ("Звезда", 1990, № 3, с. 18).
Звучит – будто б сегодня написано! Да и уроки профессора Собчака не выучены и даже извращены. Что там говорилось про трагедию и фарс? Анатолий Саныч поднялся в своем самопиаре впервые на том, что клеймил окопавшихся в Москве бонз и вельмож, что они свои мандаты добыли в далеких от столицы палестинах, с которыми никак не связаны, скажем, в Адыгее… А теперь видим, как мама Ксюши Собчак, не сумев выиграть выборы в Брянске, откуда она родом, становится сенатором от… Тувы – тук уж, как гласит народная брянская поговорка, «не пришей кобыле хвост»!


…А тогда Анатолий Собчак в своей книге развенчивал лицемерие годами вдалбливаемых в нас догм о достигнутых системой "преимуществах". Заветам патриарха нашего правозащитного движения посвящено в книге немало страниц. Есть и глава "Поправка депутата Сахарова", уделено место и подробному рассказу об учиненном над академиком на I съезде провокационном «аутодафе», об идеях, которым, казалось, были б вроде суждены еще долгая жизнь и признание. Да, немало единомышленников приобрел автор за время "хождения во власть". Что роднит их? По тогдашнему убеждению Собчака, «обостренная совесть» и историческая память. Где это все – куда подевалось? Подобно Улиссу, приходилось Собчаку преодолевать немало искушений, скажем, миновать и Сциллу перерождения и Харибду физической расправы. Не все, утверждал автор, так просто и гладко, как может представиться со стороны. И если будущие парламентарии смогут более плодотворно трудиться над построением правового государства, чем депутаты первого демократического призыва, то это будет оплачено нынешними треволнениями.
…Сегодня это звучит как насмешка. Точнее даже – издевательство. И над здравым смыслом и над теми, лелеемыми некогда Собчаком понятиями, как «обостренная совесть» и историческая память…
А тогда… Тбилисский синдром и страсти по Гдляну и Иванову, митинговый путч Бориса Гидаспова и учреждение поста президента – о многом успевал поведать один из первых парламентентских летописцев, да только никто уже не читает его сегодня.
Стремление во всем докопаться до корней явления, дойти до сути – одно из основных достоинств канувшего в Лету истории повествователя. Скажем, так легко было бы безоговорочно принять сторону бравых, следователей по особо важным делам, тем более, что автор ненавидел номенклатуру, скептически оценивал деятельность тогдашнего генпрокурора Сухарева. Но он находил и немало недостатков в позиции Гдляна и Иванова, подчеркивая при этом, что и от них самих он никогда не таил своих взглядов, открыто критиковал "любимцев публики"... Феномен популярности опальных пинкертонов еще ждет беспристрастного исследователя, но уже сегодня ясно одно: и то безоглядное исступленное преклонение перед борцами с мафией было порождено системой, которая и сегодня легко укрывает от правосудие нашкодивших, своих чад. Безнаказанность номенклатуры порождает иные беззакония,
Оскар Уайльд в свое время советовал с крайней осмотрительностью выбирать себе врагов. Похоже, Собчак не намеревался следовать такому совету. Не чтил ни Сциллу, ни Харибду. И партократы и митингующие по любому поводу демократы попали в число заклятых его "друзей". Вот и в «родном» Ленсовете (приди и володей нами!) сразу же обрел он немало недоброжелателей, тщащихся его ниспровергнуть. Это уже, возможно, сюжет для отдельного повествования, которое он не успел надиктовать. А та тема – о вхождении в "большую" политику – хотя и не исчерпывалась скоропалительной книгой, но вроде бы продолжения не ждала. Акценты расставлены, позиция определена. И хотя особых тайн "мадридского двора" нам автор не поведал, повода для раздумий дал, думается, предостаточно. Он отошел от позиции узкого специалиста-правоведа, взглянул на суть вещей с высоты душевной непосредственности, полета. И в этом – основное достоинство того, уже давнишнего, парламентского бестселлера.
От нынешних думских сидельцев и такого не дождешься…