Curriculum vitae

НЕКОНТРОЛИРУЕМЫЕ АССОЦИАЦИИ

“В минуты собственной опасности всякий человек естественно думает только о себе; но когда такие минуты для русских продолжались десятилетие, понятно, что должно было вырасти поколение своекорыстных и жестокосердных себялюбцев. У которых все помыслы, все стремления клонились только к собственной охране. Поколение, для которого, при наружном соблюдении обычных форм благочестия, законности и нравственности, не оставалось никакой внутренней правды”. (Н. И. Костомаров. Русская История. Царь Борис. 1584 г.).

“Не наследовав ума царственного, Феодор не имел и сановной наружности отца... был росту малого, дрябл телом, лицом бледен; всегда улыбался, но без живости... одним словом, изъявил в себе преждевременное изнеможение сил естественных и душевных. Угадывалось, что сей двадцатисемилетний государь , осужденный природой на всегдашнее малолетство духа, будет зависеть от вельмож или монахов, многие не смели радоваться концу тиранства, чтобы не пожалеть о нем во дни безначалия, козней и смут боярских, менее губительных для людей, но еще бедственнейших для великой державы, устроенной сильною, нераздельною властию”.

Н. М. Карамзин.

“Однако неудовольствие в народе самозваный царь все-таки вызвал. Он приехал с поляками, людьми шумными, своевольными , любившими погулять и не желавшими чтить местные обычаи. Хоть и пытался Лжедмитрий отправить их на родину, но они не уехали и продолжали свои безобразия. Кроме того, сам Отрепьев нарушал древние русские обычаи. Москвичи стали догадываться о том, что это не истинный отпрыск Рюрикова племени. Он не молился перед обедом, слушал за едой музыку, не умывал после еды рук, не ходил в баню и не ложился спать после обеда. Многим казалось странным это и то, что новый царь не любил пышность, в одиночку бродил по мастерским, стрелял из пушек, дрался с медведями и учил воинов штурмовать укрепления”

“История Российского государства”, СПб., 1994, с. 142.

По завещанию Ивана Третьего престол его унаследовал старший сын Василий с единоличным правом бить монету, вступать в сношения с иными державами, карать-миловать, словом, быть полновластным государем. Василий, казалось бы, незаметен в истории. Однако, если облокотиться на авторитет Карамзина, Василий III “двигался вперед шагами, размеренными благоразумием, без порывов страсти и приблизился к цели, к величию России, не оставив преемникам ни обязанности, ни славы исправлять его ошибки; был не гением, но добрым правителем; любил государство более собственного великого имени и в сем отношении достоин истинной, вечной хвалы, которую не многие венценосцы заслуживают. Иоанны III творят, Иоанны IV прославляют и нередко губят; Василии сохраняют, утверждают державы и даются тем народам, коих долговременное бытие и целость угодны провидению.”

На смерть Ямщикова: в стране охранников – хранителям нет места…